. Не учел, однако, что вы там столь долго задержитесь. Мои старые кости ноют.
— Бросьте, Холмс. Ваш ревматизм вступает в игру, только когда вам это удобно. Да и не так уж долго вы меня поджидали.
— Гм. Как вы пришли к этому выводу?
— Плащ, — объявила я. — Он только сверху промок. — Холмс одобрительно шевельнул губами. — Не надо было вообще ждать. Можно ведь было позвонить в дверь и передать мне сообщение через охранника.
— Мешать вам без надобности?
— В чем помеха? Поверхностный теологический интерес, только и всего. Кстати, я хотела бы проконсультироваться с вами, узнать ваше мнение.
— Что ж, пришла пора трубки.
К моему удивлению, трубка здесь торчала из подставки-стойки, табак не был засунут в персидскую туфлю или в жестянку из-под печенья, а хранился, как и положено, в кисете. И серебряная спичечница тоже находилась на месте, рядом с трубками. Что бы сказали Ватсон или миссис Хадсон?
— Начну с Вероники. Не только потому, что она отвела меня в церковь, но и потому, что на ней эта церковь построена. На ней и подобных ей. Без Ронни не было бы Марджери Чайлд.
И я описала события дня, начиная с момента, когда увидела Веронику Биконсфилд сквозь запотевшее стекло чайной. Рассказывала я подробно, вдаваясь в свои ощущения и размышления. Сообщила о благотворительной деятельности Вероники, о ее безнадежно опустившемся женихе, детально обрисовала Марджери Чайлд, ее поведение на публике и ее «гвардию». Постаралась раскрыть свое отношение к этой особе, перечислив привлекательные и сомнительные, на мой взгляд, аспекты ее характера и поведения.
Вследствие сходства наших характеров или же потому, что я усвоила его манеры и технику рассказа, Холмс ни разу меня не перебил, не исправил, не потребовал пояснений. Он лишь однажды сменил табак в трубке, трижды наполнил бокалы и не издал за все время ни звука, если не считать неизбежных шумов во время манипуляций с трубкой и бутылкой. Закончив рассказ, я глянула на часы. Три часа ночи.
— Вы, должно быть, устали, Рассел.
— Нет, не очень. Я ведь чуть ли не весь день проспала. Может, чуть вздремну перед встречей с Вероникой.
— Чего вы ожидаете от меня, Рассел? Ваш рассказ весьма интересен, но нужно ли здесь мое мнение…
— Я сама не вполне определилась. Возможно, рассказав вам, я более четко осознаю свою позицию… Вам смешно?
— Над собой смеюсь, Рассел. Схожий случаи; м и сам беседую порой подобным образом с Ватсоном.
— Не совсем схожий, ибо меня интересует панн мнение. Мнение судьи человечества.
— Спасибо, что не сказали «судьи человеков».
— Как бы вы оценили эту особу, Холмс? Что ею движет — искренность или шарлатанство? На игр вый взгляд, это, конечно, махровое жульничество, удачная попытка запустить лапу в карманы имущих и малоимущих. Но эта женщина показалась мне искренней. Несмотря на то, что она сознательно манипулирует своими приверженцами, использует их, клг инструменты.