— Значит, решили проветриться?
— «Проветриться…» — Он возмущенно фыркнул. — Эти американизмы режут мое британское ухо, Рассел.
— Ну, хорошо, хорошо. Развлекаетесь?
Он снова покосился в мою сторону, на этот раз оценивая гардероб.
— Тот же вопрос я мог бы адресовать вам.
— Ответ положительный. Развлекаюсь, получаю удовольствие, наслаждаюсь. — И я устроилась поудобнее, насколько это было возможно.
Городская жизнь в этот час замирала, на улицы спускалась тишина. Трястись в восьми футах над грязной лондонской мостовой — вовсе не самое неприятное ощущение в жизни. Мерный перестук подков и колесных ободьев, холод, достаточный для того, чтобы убить уличную вонь, но не щиплющий за нос и за пальцы. Я уставилась на чуткие пальцы Холмса, реагирующие на капризы вздорного коня с такой же точностью, с какою они отмеряли химические реактивы или ощупывали поверхность орудия убийства.
— Холмс, в холодную ясную ночь ваш ревматизм ведет себя так же, как и в туман?
Холмс смерил меня ироническим взглядом. Такое начало беседы его не смутило. Хотя этого человека вообще очень трудно смутить.
— Рассел, вы меня растрогали. Тащиться из Суссекса, торчать на промерзшем перекрестке, завязывать сомнительные знакомства, рисковать подхватить пневмонию — и все это ради того, чтобы поинтересоваться моим драгоценным здоровьем! Однако мы можем побеседовать и о том, для какой надобности вы прибыли в Лондон.
— У меня вовсе нет никакой надобности, — с жаром заверила я друга. — Просто я уже завершила свой труд, закончила раньше, чем планировала. Решила направиться к вам, чтобы не слушать дурацких излияний своих близких. Вас дома не оказалось, и я поехала в город. Можете считать это моим капризом, — заключила я твердо и уверенно. Возможно, чрезмерно уверенно. И поспешила сменить тему: — А чем вы, собственно, здесь занимаетесь?
— Держусь за вожжи, — усмехнулся он, и я поняла, что тему сменить не удастся. — Смелее, Рассел. Вы до меня семь часов добирались. Или, лучите сказать, шесть лет?
Я разозлилась не на шутку. Этот скептик-всезнайка вечно умудрится испортить настроение! Хотя, конечно, за это время можно было бы уже и привыкнуть.
— Что вы такое несете, Холмс? Я отдыхаю от отдыха. Сбежал от скучного веселья. Во всяком случае, отдыхал, пока вы мне все не испортили. Холмс, вы иногда бываете просто несносны!..
Холмс нисколько не обиделся на мою вспыльчивость. Он с улыбкой посмотрел на меня. Я нахмурилась и отвернулась.
— Значит, вы меня выслеживали, оттачивая свой талант следопыта?
— И наслаждаясь свободой, — добавила я.