Разумеется, народ людей понятия не имел, о том, что малая стая знает и понимаем все их названия. В этом смысле, народ людей очень странный. Поклонения богу Железа и богу Пламени сделало понимание людей односторонним. Они, например, умеют очень хорошо считать. Но делают это совсем не так, как круглоголовый народ, как-то совершенно по непонятному. Быть может, это потому, что память у народа людей разделена? Часть памяти у них, как и положено, в голове. Тоже, между прочим, почти круглой. А часть, вынесена на тонкие, ровные лисья, растущие на неизвестном истинному народу дереве. Листья белого цвета, и именно там народ людей всегда метит. Но не запахом, нет. Запах не имеет к листьям никакого отношения. Но в прямых листьях остается часть памяти не только всего народа людей, или стаи, но даже часть памяти отдельной людской сущности. Некоторые из народа поначалу не верили. Приходилось им доказывать. Проделывать эксперименты. Потом можно было с резвым интересом наблюдать, как народ людей мечется, ищет повсюду свою память. Тоже как бы игра такая. Только теперь правила навязывал народ голованов, а не народ людей. В общем, памяти их лишить проще простого. Благо для народа людей, что хоть кое-что они носят у себя внутри, как и все прочие существа.
Позже, когда моя шерстистая сущность попала в стаю под другим названием – «рота сбора данных», пришлось еще раз убедиться, как зависимы они от этих меченых листов, попугайно зовущихся «бумагой». И в том, что народ людей слеп, тоже пришлось убедиться. Стае-роту сбора данных, внутри нее самой, народ людей называл по-другому, «по-старому» – «рота фронтовой разведки». Вот в этой роте фронтовой разведки последние остатки уже нашей малой стаи обучали новому делу. Теперь нам не следовало залазать под «зубоскалы», а назначалось аккуратно их обходить, и пробираться далеко-далеко вперед от того места, где наши сущности снимали с ошейника. Каждую из четвероногих сущностей натаскивали на захват «рваного языка». «Рваный язык» – это такой же человек, с таким же мерзостным запахом, но только из другой большой стаи. Так вот, «рваные языки» мы захватывали вполне успешно. Но вот в чем противоречие. Ведь по наблюдению за народом людей совершенно понятно, что от плененного «языка» не бывает почти никакого проку, если у него нет с собой его собственной меточно-листовой памяти. То есть, вся канитель по его захвату и доставке почти лишена смысла.
Понятно, круглоголовый народ после обучения справлялся с захватом и доставкой превосходно. Но противоречие в том, что народ людей, если бы захотел, мог попробовать обучить малую стаю пониманию своей меточной памяти. Тогда бы, нас можно было использовать для добычи этих волшебных листов. Ведь ясно же, что от этого толку от стае-роты сбора данных было бы гораздо больше. Однако никто из народа людей до такого не додумался. Ну, а мы не подсказывали. Наш четырехлапый народ не собирался влезать в дела народа людей. Менять правила их игр. По крайней мере, тогда еще не собирался.