— Ну и ну, — пробормотал я.
— Этим нынешним утром я провел здесь уже долгое время, — сказал Мак-Кружкин, — а скулы мои по-прежнему гладки, как зад женщины, и у меня дыхание замирает, до чего все это удобно, великое дело — победить старушку-бритву.
— Какого все это размера?
— Размера здесь отнюдь нет, — объяснил сержант, — так как тут нигде нет ни малейшей разницы, и у нас нет никакого понятия о степени неизменной сопоставимости всего этого.
Мак-Кружкин зажег для наших сигарет спичку и бросил ее затем безмятежно на пластинчатый пол, где она и лежала с очень важным и одиноким видом.
— А что, нельзя разве принести сюда велосипед, все здесь объездить, все увидеть и нарисовать план? — спросил я.
Сержант улыбнулся мне, как младенцу.
— Велосипед — это просто, — сказал он.
К моему удивлению, он прошел к одной из духовок побольше, поманипулировал какими-то ручками, отворил массивную металлическую дверь и извлек оттуда новенький велосипед. У того был трехскоростной переключатель и масляная ванночка, и я увидел, как вазелин еще поблескивает на блестящих деталях. Он опустил переднее колесо на пол и жестом знатока крутанул заднее в воздухе.
— Велосипед — блин простой, — сказал он, — но от него нет никакого проку, и не в нем суть. Пойдемте, я вам продемонстрирую res ipsa.
Оставив велосипед, он провел меня между сложными шкафами, в обход других шкафов и сквозь дверной проем. От того, что я увидел, мозг болезненно сжался у меня в голове и парализующий мороз лег поперек сердца. Дело было не столько в том, что этот новый зал представлял из себя во всех отношениях точную копию зала, только что нами покинутого. Скорее оно было в том, что мой отягощенный глаз увидел: дверь одного из стенных шкафов стоит открытой и новенький велосипед прислонен к стене, в точности как тот, другой, даже под таким же углом.
— Если хотите еще прогуляться вперед с тем, чтобы прийти в то же место, сюда, можете пройтись до следующего дверного проема, и пусть вам это будет на здоровье. Но ничего вам это не даст, и даже если мы останемся здесь, позади, вероятнее всего, вы обнаружите, что мы там вновь выйдем вам навстречу.
Тут я издал крик, ибо мой взгляд уловил явно лежащую на полу горелую спичку.
— Что вы скажете на не-бритье? — хвастливо сказал Мак-Кружкин. — Ведь это ж бесспорно непрерываемый эксперимент?
— Неотвратимый и в высшей степени неподатливый, — сказал сержант.
Мак-Кружкин рассматривал какие-то рукоятки в среднем шкафу. Он повернул голову и кликнул меня.
— Пойдите сюда, — позвал он, — вот я вам покажу, будет о чем друзьям порассказать.