— С мамой все в порядке, — говорю я, зная, что она наверняка интересовалась, почему я пропадал.
— Что, прости?
— Мама. Она болела всю неделю. Вот почему меня тут не было.
— У тебя мама болела?
— Ага. Я думал, ты слышала. Вот почему меня тут не было. Наверное, все об этом знают.
— Ах, конечно, я поняла, — говорит она заговорщическим тоном, многозначительно растягивая «ах» и «я». Как будто у нас общий секрет. — У тебя мама болела. И поэтому тебя не было всю неделю.
— Да. Именно это я и сказал, — говорю я, и что-то в ее интонации мне очень, очень не нравится.
— И как она, лучше?
— Конечно, — отвечаю я, тоже растягивая слово и медленно кивая, пытаясь понять, в чем дело. Она знает, что произошло на самом деле? Эта женщина, у которой IQ не превышает семидесяти баллов, пришла ко мне домой и прооперировала меня?
— А как ты сам, Джо? Тебе тоже уже лучше?
— Я справляюсь. Время залечивает все раны — так мама говорит.
— Это верно. Слушай, Джо, помни, что если тебе что-нибудь понадобится, если тебе нужна будет помощь с… с мамой… ты просто мне скажи.
К сожалению, ту помощь, которая мне действительно бы не помешала по отношению к маме, она мне предложить не может. Но вообще, если бы в мире было больше таких людей, как Салли, то он, несомненно, оказался бы гораздо более приятным местом. Проблема в том, что разговаривает она так, будто мы оба знаем какой-то большой секрет, тот самый, в котором Джо однажды проснулся утром в парке с раздавленным плоскогубцами яичком и ему пришлось самому добираться до дома.
— Джо?
Тем не менее я никак не могу представить, чтобы у нас с Салли был какой-то общий секрет. Это просто Салли, которая ведет себя как Салли.
Она пытается помочь мне с мамой так же, как помогает с обедами. Просто пытается увеличить свои шансы на то, чтобы залезть ко мне в постель.
— Джо? С тобой все в порядке?
— Конечно, в порядке, — отвечаю я. — Мне лучше вернуться к работе, Салли.
— Ладно, — говорит она, но не двигается с места. Она смотрит на меня, а мне приходится смотреть в пол, чтобы не встретиться с ней взглядом; вдруг она воспримет это как знак и начнет раздеваться.
— Можно задать тебе личный вопрос, Джо?
Нет.
— Да.
— Тебе нравятся убийства?
Да.
— Нет.
— А как насчет расследования?
— Какого?
— О Потрошителе Крайстчерча.
— Он, наверное, умный.
— Почему ты так считаешь?
— Потому что его не поймали. Потому что он все время ускользает. Он, наверное, очень умный.
— Наверное, да. И это тебя интересует?
— Не очень.
— А ты когда-нибудь… заглядывал в какие-нибудь папки? Может быть, рассматривал фотографии умерших женщин? Или что-нибудь вроде этого?