Детская уставлена всей той яркой веселой ерундой, которой у меня в детстве никогда не было. На стенах развешаны постеры с героями мультфильмов; они гоняются друг за другом с идиотскими улыбками и такими жестами, которые делают их похожими на голубых. Даже по одеялам бегут персонажи из мультиков, возбужденно застывшие на месте. Часы на маленьком голубом столике сделаны в форме клоуна. Глаза его тикают туда-сюда, отсчитывая минуты, прошедшие с того мгновения, как обитатели этой комнаты потеряли свою мать. Но клоун этого не знает. Он продолжает улыбаться, его полные красные губы почти такие же, как у Бекки, а глаза бегают туда-сюда, туда-сюда, разыскивая что-то, чего он не найдет никогда. По полу разбросаны цветные игрушки. Полные плюшевые мишки выглядят так, будто их покромсали игрушечные солдатики и тела их были брошены на этом хаотичном поле битвы. В углу сложены стопки настольных игр. Одна из коробок открыта, и детальки рассыпаны по ковру. Этажерка, в которой больше игрушек, чем книг, придвинута к стене.
Основные цвета в комнате — голубой и светло-розовый. Успокаивающие цвета, по крайней мере, они так считают. Они потратили тысячи долларов на исследования, которые это доказывают. Счастливые цвета — счастливые дети. Лично у меня в детстве стены в комнате были серыми. Повесь я тогда постер — и меня закопали бы живьем. А между тем я совершенно счастлив. Мог бы сэкономить этим исследователям кучу денег, если бы они сначала обратились ко мне.
— Ты считаешь, что в последний раз видела его два месяца назад? — переспрашиваю я.
— Ага, вроде того.
— А ведь ты должна была запомнить клиента, который заплатил тебе две тысячи долларов.
Она пожимает плечами.
— Поди разберись. Я больше запоминаю деньги, чем что-либо еще.
— Как его звали?
— Его имя? А что в имени его?
— Все, — отвечаю я, раздумывая, не пытается ли она процитировать Шекспира. Решаю, что не могу приписать ей подобной эрудиции, и списываю на случайность. Тем не менее чувствую себя тревожно. Может ли шлюха оказаться такой умной?
Она пожимает плечами.
— Он не сказал мне.
— А что он тебе сказал?
— Только то, что он от меня хочет.
— И что он от тебя хотел?
Она пересказывает. С такими подробностями, что я заливаюсь краской.
— И ты дала ему это за две тысячи долларов?
— Ага.
Не могу понять, была ли действительно осуществлена эта сделка. Зато я четко вижу сходство между этой встречей и смертью Даниэлы Уолкер. Тот же почерк.
— Куда он тебя взял?
— По-моему, я только что рассказала.
Я качаю головой.
— Я имею в виду, куда он тебя отвез — к себе домой, к тебе домой, в мотель, куда?