«Только не спать!» — твердил себе Гаичка. И старался думать о приятном — о друзьях-матросах, о теплом кубрике на самой корме под закутанными в брезент глубинными бомбами.
Однажды к ним в кубрик пришел мичман Сотник, принес альбом с надписью на толстой коленкоровой обложке — «Боевой путь корабля». Гаичка листал его, читал подписи под снимками и все ждал, что вот сейчас, на следующей странице, пойдет речь о настоящих шпионах, о том, как перехватили вражескую подлодку, вторгшуюся в наши воды, или поймали живого диверсанта, или хотя бы спасли судно, разбитое штормом… Но в альбоме были только рассказы об отличниках боевой и политической подготовки, сфотографированных на своих боевых постах, у Знамени части или просто на палубе. И Полонский тоже был в этом альбоме, стоял на мостике с биноклем, приставленным к глазам. Подпись гласила, что благодаря его бдительности была обнаружена унесенная в море прогулочная лодка с двумя курортниками. И курортники были тут, на соседнем снимке, точнее, один курортник и одна курортница — веселая, радостно улыбающаяся молодая пара.
— И эти удрать хотели? — насмешливо спросил кто-то из матросов.
— Ага, подальше от любопытных…
Гаичка пролистнул еще пару страниц и вдруг открыл чистый серый лист. Он даже потрогал шершавую поверхность бумаги и пролистнул еще, не веря, что этим и кончается история части и что никаких шпионов не будет.
— Это — ваши страницы, — сказал мичман Сотник.
Гаичка озорно улыбнулся тогда, быстро положил ладонь на чистую страницу:
— Чур, моя!
Он открыл глаза и ужаснулся, поняв, что задремал. Черная ночь подступала вплотную. Там, где шумел прибой, призраками метались тусклые зеленоватые огни, то извиваясь длинными лентами, то взрываясь фейерверками искр.
«Море светится», — догадался Гаичка. И вдруг похолодел от мысли, что так вот сидеть на одном месте, может быть, совсем не безопасно. Он встал и согнулся от боли во всем теле. Осторожно ощупывая ногами камни, сделал несколько шагов. Его знобило, то ли от боли, то ли от холода. Прижимаясь спиной к скале, нащупал выбоину, втиснулся в нее и стал ждать, вглядываясь в ночь. Прибой все играл тусклыми огнями. Тяжелые тучи висели над непроглядной морской далью. До Гаички дошло, что, раз видно тучи, значит, взошла луна. От этой мысли прошло беспокойство, давившее грудь ознобом.
И вдруг он услышал тихие голоса.
— Чертово место! Никакого прохода.
— Ты до конца дошел?
— Все прощупал. Видно, и в самом деле Колодец.
— Придется через скалы.
— С одной-то рукой?
— Как-нибудь.
— Свалимся в щель, костей не соберем. А тут хоть найдут.