— Из тюрьмы да в тюрьму?
— Лучше, чем подыхать.
Голоса звучали где-то совсем рядом. Осторожно, чтобы не щелкнуть, Гаичка поставил пистолет на боевой взвод.
— И матрос куда-то пропал. Может, спит?
— Плохо ты их знаешь. Раз ушел, значит, раскусил.
— Раскусывать нечего. Что он, дурак — сидеть на одном месте?
— Значит, следит за нами?
— Темнота для всех одинакова.
— Надолго ли темнота? Того гляди, луна выскочит.
— Пристукнуть его…
— Только без мокрых дел. За нарушение пограничного режима — срок и будь здоров, а за пограничника — сам знаешь. Да и не больно-то возьмешь его. Стрелять умеет, убедился…
И тут вдруг посветлело. На какой-то миг тучи разбежались, освободив край висевшей над горизонтом желтой луны.
— Руки вверх! — крикнул Гаичка. — Бегом на свое место!
Он выстрелил куда-то им под ноги. И чуть не засмеялся, увидев, как три фигуры торопливо запрыгали по камням.
«Почему три? — подумал он. — Третий очухался?»
Снова упала темень, но ненадолго. Луна, поднимаясь, все чаще подсвечивала кромки туч, лохматых, как море, и над берегом разливался прозрачный серый свет. Его было достаточно, чтобы видеть три неподвижные, похожие на камни фигуры у отвеса скалы. Скоро луна совсем выкатилась в большой просвет неба, и стало видно каждый камень на отмели. Уступы скалы словно бы заострились, длинные тени исчертили ее резко контрастными полосами. И эти тени, и белое от пены море, и желтый глаз луны в черном провале неба — все казалось нереальным, как сон.
— Ложись! Лицом вниз! Не шевелиться! — приказал Гаичка, подойдя к нарушителям на несколько шагов.
Он встал в тень, спиной к скале, и так и стоял, боясь задремать.
Когда рассвело, понял, что сделал ошибку. Надо было заставить нарушителей тоже стоять, а то вышло, что они отдохнули, выспались, лежа на животе, а он обессилел, простояв всю ночь на ногах.
— Встать! — приказал Гаичка. — Лицом к стене! Руки на голову!
Нарушители встали быстро и, казалось, даже с удовольствием. А Гаичка сел на камень и вытянул ноги. Но тут ему вспомнилось, что на стенде в клубе бригады на какой-то фотографии пленные арабы тоже стояли с руками на голове. Он даже привстал, обеспокоенный этим воспоминанием.
— Руки за спину! Не шевелиться! — приказал он. Прошелся немного, посмотрел на застывших у стены нарушителей и, удовлетворенный, снова опустился на холодный камень.
Солнце вставало розовое, веселое, обещавшее перемену погоды. Ветер был уже не таким холодным и свирепым. Только море с прежней силой кидало крутые валы на прибрежные рифы.
Через час нарушителей стало покачивать.