— Э-эй, — протяжно позвал Занудина Сад Вашас.
Занудин вновь «вернулся» в комнату, из которой его будто унесло вихрем абсолютно несвоевременных раздумий. Отсутствующим взглядом вперившись в Вашаса, Занудин закурил.
— Угостил бы тоже. А?
Занудин протянул пачку, обратив при этом внимание на свои дрожащие руки.
— Чего это с тобой творилось? Как улетел…
— Прости, задумался. Со мной бывает.
— Много думать — это дристня. Это ничего, знаешь, хорошего.
— Так ведь и я думаю о всякой дристне, — невольно перешел на язык Вашаса Занудин. — О том как раз таки, что маловато вокруг хорошего… Зато глупости в мире сколько! И откуда она берется?..
— Понимаю, о чем ты, — дружески пробурчал панк-рокер со свастикой на груди, пожевывая губами сигарету. — Вот и эти твои все мечтают из дерьма конфетку вылепить… а ничего у них не получится, у придурков… не понимают они ничего…
Занудин опустил взгляд на пропитанные кровью простыню и одеяло, но прежнего отвращения уже не испытал. Какое-то неясное чувство подсказывало взглянуть на все сквозь пальцы, повести себя человечнее, что ли. Может, под впечатлением своих нежданно нахлынувших воспоминаний Занудин возвращал какой-то долг прошлого? Какой и за что — сам не понимал.
— Слушай, а у тебя случайно по вене вмазаться нечем? — с тоской в голосе спросил Вашас.
Занудин вздрогнул. Ему потребовалась минута или две, прежде чем до него дошло, что Вашас спрашивает о наркотиках.
— Нечем. Сам удивляюсь — нечем вмазаться… — замотал головой Занудин, вымученно улыбнувшись.
— А чего у тебя… есть?
— Ни-че-го.
— Совсем?
— Совсем.
Разочарованно прищелкнув языком, Сад Вашас поднялся с кровати и, задумчиво поглаживая искалеченную руку, поплелся к выходу.
— Завтра в полночь Панки зайдут за тобой. Ты ведь приглашен? — оглянулся он на пороге.
Занудин промолчал. Он смотрел в пол и словно стеснялся поднять лица.
— Ну ладно, ухожу я. Погано мне. Понимаешь, о чем я? Понимаешь?..
Не дожидаясь ответа на свой извечный условный вопрос, Сад Вашас, точно тень, выскользнул из комнаты.
Скинув с себя халат и уперевшись подбородком в кулаки, Занудин тихо-тихо что-то напевал. В эту ночь он так и заснул на пропитанном кровью Вашаса белье…
СОН ЗАНУДИНА
о поездке в город и посещении странного собора
Занудин не узнавал комнаты, в которой находился. Но то, что он по-прежнему в «Ковчеге» — знал наверняка.
Занудин стоял у окна и прислушивался к тишине. Был как раз тот час дня, когда на улице янтарем разливается солнце, а в доме уже темно. В мыслях витали туманные и щемящие душу образы: детство, юность, несбывшиеся надежды, Эльвира, паломничество в неизвестность… Ничего не выражающим взглядом уперся он в макушку хилого дерева, похожего на умирающее рукастое чудище, склонившееся к окну как к корыту с едой.