У пятнадцати человек были драматические роли, пятеро из них еще танцевали, хор состоял из двенадцати мужчин и женщин, плюс еще десять статистов, изображавших толпу и принимавших участие в батальных сценах.
Начался долгий, медленный процесс репетиций. По утрам читали вслух свои роли, время от времени обращаясь к автору с просьбой переписать что-то или уточнить. Через три недели все должны выучить их.
После полудня они трудились над музыкальными номерами.
— Я уже работала с Беттиной Орловски, она сущий дьявол, — заметила Дженни Триллин, превосходная танцовщица, исполняющая роль Лены. Они с Валентиной стали добрыми друзьями. — Беттина будет придумывать и снова переделывать разные комбинации, пока тебе не покажется, что ты готова закричать от усталости. Она испробует дюжину новых вариантов и будет ждать от тебя, что ты сделаешь все правильно с первого раза.
— Я это заметила, — сказала Валентина.
— Она не остановится ни перед чем, чтобы добиться задуманного ею эффекта, — продолжала объяснять Дженни. — Но результат стоит того — вот почему мы все миримся с ней. Она гениальная, Валентина. И заставит всех нас потрясающе выглядеть.
Три недели постепенно перетекли в четвертую, постановка медленно стала обретать форму. Валентина заметила, что Кит избегает ее. Он редко обращался к ней, а когда делал это, то говорил только о деле.
Он приходил каждый день, обычно садился в третьем ряду и рано уходил. Был мрачен, глаза глубоко запали. У него в душе явно что-то происходило.
Однажды сентябрьским вечером, смертельно усталая, она вышла из театра, и на нее нахлынула волна одиночества. Ей не хватало тепла, которое было у них с Китом в те удивительные четыре недели, когда они работали вместе, тех чувств, которые они ощущали.
Садящееся солнце отбрасывало золотистые отблески на стеклянные окна Манхэттена. Она решила пройти двадцать кварталов до своего отеля, но прошла только два, когда увидела впереди знакомую фигуру — Кит.
Она побежала и догнала его.
— Кит! Кит!
Он повернулся, и при виде ее лицо Кита осветилось.
— Ты сегодня идешь домой пешком?
— Да, пожалуй. Погода…
Почти касаясь друг друга, они брели по тротуару, заполненному возбужденной толпой нью-йоркцев.
— Итак, мы друзья, но только друзья на расстоянии, верно? — наконец спросила Валентина.
Лицо его казалось пепельным.
— Вэл, Боже, мне так жаль, но я… у меня возникли проблемы.
— Что-то произошло?
— Да, Синтия неважно себя чувствует. Ей придется сделать операцию. Прогноз обнадеживает, но она очень боится.
— Да, понимаю.
— Операция назначена на следующую неделю.