— Мне очень жаль, — прошептала Валентина.
Синтия, закрыв глаза, вздохнула.
— Я так завидую вам, Валентина. Вы знаете, ведь я вместе со своей племянницей видела первый нью-йоркский концерт «Голубых Орхидей»? Поймала одну из орхидей, которую вы бросили в зал. Я все еще храню ее, на память, в одной из книг.
— О Синтия, — Валентина не могла сдержать слез. Слезы снова и снова наполняли ее глаза и катились по щекам.
Синтия открыла глаза и мягко посмотрела на нее.
— Моему мужу необходим хит, — закончила она. — И я тоже желаю ему удачи. Пожалуйста, сделайте это для него. Ради меня.
— Еще раз! Еще! — кричала Беттина. — Черт побери, Бен, на этот раз удержись в этой позиции! Попади в цель! Сейчас ты играешь не капитана Хука, а романтического героя. Я хочу, чтобы все зрительницы упали в обморок. Пианист! Вы еще не уснули? Вы играете слишком медленно. Нам нужна…
— Одна порция экстаза, — колко бросил Бен, бросив на Валентину горячий взгляд.
Тело Бена было таким же гибким и мускулистым, как у Александра Годунова. Красоту его подчеркивал черный комбинезон без рукавов, который Бен носил во время репетиций.
— Экстаза ожидают от нас на сцене, а не вне ее, — улыбаясь, ответила Валентина.
— Вэл… Вэл… — вздохнул Бен, — постарайся расслабиться. Я не собираюсь набрасываться на тебя. Я изменился, разве ты не видишь? Я вырос за последние несколько лет.
Валентина с трудом удержала смешок недоверия. Даже сейчас за кулисами стояла хорошенькая молодая женщина в джинсах и твидовом жакете, и глаза ее с тоской были устремлены на Бена.
Снова заиграл пианист, и Валентина заняла позицию для первой комбинации. Бен встал позади нее.
— Мы хорошо танцуем вместе — и это единственное, что имеет значение, — сказала она ему, когда они заскользили по сцене.
Орхидея вошла в театр через служебный вход, предъявив удостоверение прессы, которое выпросила у одного из своих любовников, репортера нью-йоркских «Дейли ньюс».
Она надела мышиного цвета парик, старушечьи очки, длинную бесформенную юбку, ботинки, и ни грамма косметики. По ее мнению, в таком виде, напоминающем Энни Холл, Валентина не узнает ее.
Она должна увидеть, так ли хороша Вэл, как утверждают.
— Она очень естественная, — сказал ей приятель-репортер. — По Бродвею ходят слухи, что к концу сезона эта девочка захватит власть в свои руки.
«Боже… неужели ей действительно это удастся?» Сердце Орхидеи колотилось, когда она проскользнула в темный зал, села в последнем ряду и обратила взгляд на сцену, где репетиция была в полном разгаре. Валентина, Бен Пэрис и еще десять танцовщиков, облаченных в пестрые старые одежды, репетировали эпизод-«мечта».