Для дальнейшего промедления не было причин. Мужчина быстро направился к лошади. Харриет постаралась следовать за ним, уже не в силах ясно видеть из-за огоньков, плясавших у нее перед глазами.
На лице Рауля было мрачное, непроницаемое выражение. В утреннем свете он увидел, что раскосые глаза были золотисто-зелеными с густыми ресницами, а губы — нежными и мягкими, невероятно чувственными. Глядя на девушку еще у могилы ее отца, он задумался, на что будет похож поцелуй, и почувствовал презрение к себе за свою похоть. Она была несчастной, одинокой и беспомощной в диких, не нанесенных на карту местах. Ей нужна забота, а он не привык ни о ком заботиться. Но ей нужно сопровождение, и поэтому ему придется отложить собственные планы. Короче говоря, девушка была досадной помехой, которая ему совсем ни к чему.
— Пожалуйста, поторопитесь, — отрывисто сказал он. — Мы уже и так потратили слишком много времени. Если человек хочет жить, он не должен медлить в пустыне.
Харриет постаралась выполнить его приказ, но пальмы и песок, небо и развевающиеся впереди одежды слились в одно целое. Тихо вскрикнув, она поняла, что темнота смыкается над ней, и без чувств упала на песок.
— Какого…
Рауль обернулся, а потом бросился к ней. Кожа Харриет была такой бледной, что казалась совсем прозрачной. Он увидел пустые верблюжьи сумки и понял, что девушка умирала от голода. Обругав себя идиотом, он поднял ее на руки и понес с утреннего солнца в тень пальм. Она сказала, что их провиант украли, но он не придал значения ее словам. Он посчитал, что оставалось достаточно еды, чтобы поддерживать силы. Ее отец определенно умер в результате воздействия жары, а не от отсутствия пищи. Теперь стало очевидно, что дочь отдавала ему и свои порции.
Рауль быстро достал, из своей поклажи серебряную фляжку с бренди, печенье и финики.
Когда кроваво-красный туман, застилавший ей глаза, рассеялся и Харриет пришла в себя, она ощутила, что ее обнимают сильные руки, и почувствовала себя в безопасности и под защитой. Бронзовое от загара лицо мужчины больше не было жестким и непреклонным, черные глаза из-под таких же черных бровей рассматривали ее с почти заботливым выражением.
— Когда вы ели последний раз?
Ее крепко прижимали к теплой мужской груди, и по какой-то непонятной причине у Харриет не возникло желания высвободиться.
— Не могу вспомнить, — откровенно призналась она.
— Сделайте глоток, это вас подбодрит. — Он поддержал ее рукой за плечи, когда она, отпив из фляжки, задохнулась, и легкая улыбка тронула его губы. — Крепкий напиток с вами не в ладу.