Значительно сильнее также выражена роль божественной помощи в характеристике персонажей. Благодаря ей Моисей из нерешительного, застенчивого человека, каким он представлен в Библии, превращается в одаренного умом, твердостью духа, отвагой вождя, который умело правит своим народом. Эти качества как недвусмысленно указывается в поэме, не присущи ему изначально, а являются результатом божественного вдохновения. Именно таким мы видим его на миниатюре IX в., получающего скрижали из руки господа, а затем объявляющего Закон группе вождей, внешностью напоминающих англосаксонских воинов (см. 48).
Структурное членение мира обусловлено дуализмом христианского мировосприятия с его основной оппозицией «бог — сатана». Мир распадается на два противоборствующих лагеря, один из которых занимают бог, ангелы, христиане, сочувствующие герою, и сам герой или героиня, второй — дьявол и его приспешники, язычники— противники героя. Принадлежность к христианскому миру является обязательным элементом характеристики героя, как и приверженность язычеству — его противников. Борьба этих полярных сил составляет основной сюжет поэм. Тем не менее это не традиционная для христианской литературы борьба «царства небесного» и «земного». Мир, в котором живут и действуют герои религиозного эпоса, как правило, нейтрален, он не противопоставлен ни «небесному миру», населенному богом и ангелами, ни «дьявольскому», где обитают сатана и его прислужники. Как и пространство традиционного эпоса, это скорее арена, на которой разворачивается противоборство двух воинств. Эпическое пространство поэтому в большинстве религиозных поэм не разграничивается, как в героическом эпосе, оно в равной степени населено представителями обоих лагерей и потому не имеет само по себе каких-либо положительных или отрицательных свойств. Так в «Юлиане» изображается страна (поэтический мир), в которой живет героиня поэмы:
Широко распростерлась его страна, раскинулась над миром,
чуть меньше была, чем весь великий мир.
Из города в город ходили приспешники,
как он повелел, творили насилие,
незнавшие бога, в злобе своей ненавидели божий закон, чинили вражду,
сотворяли кумиры, терзали святых,
убивали прозревших, сжигали избранных
(Юлиана, 8—16. Пер. авт.)
Такое смешение представителей противоборствующих сторон встречается и во многих других поэмах.
Однако «нейтральность» и нерасчлененность пространства типичны далеко не для всех поэм религиозного эпоса. При преобладании традиционно-героических мотивов и образов пространство начинает обретать дуалистичность, и в таких поэмах, как «Андрей», «Бытие», «Юдифь», мы найдем более близкую к героическому эпосу структуру пространства. Страна мирмидонян (Скифия) наделена всеми атрибутами пространства, тяготеющего к полюсу противников героя: она отделена от территории, где живет герой, и, чтобы попасть туда, требуется преодолеть препятствия (морское плавание); болота и топи создают условия, непригодные для жизни человека; противопоставленный герою круг персонажей сосредоточивается на этой территории. Точно так же и в «Бытии» 1S проводится четкая грань между раем, обиталищем бога и ангелов, «царством горнем» и адом, куда попадает восставший против бога сатана: негаснущии огонь врагов опаляет,