Я шла по огромному залу, мельком заметив несколько вампиров с ненавязчивой бдительностью наблюдавших за мной. Влад сказал мне, что у него были дела после обеда, но думаю, он просто почувствовал, что мне нужно было побыть в одиночестве. Мои эмоции словно пропустили через мясорубку и даже сегодня это еще не прекращалось. Вскоре мне предстояло сидеть напротив своей семьи и поддерживать сказку, про защиту свидетелей. Если бы их жизнь не перевернулась из-за меня, я могла бы сослаться на головную боль и остаться в своей комнате, но я не могла быть такой эгоисткой.
— Лейла, — прошипел знакомый голос.
Я моргнула, увидев, как мой отец вышел из-за лестницы, словно он за ней прятался.
— Что ты тут делаешь? — удивилась я.
Он подошел ко мне, прихрамывая в спешке. Это последствие взрыва бомбы, ускорившее его досрочный выход на пенсию, останется с ним навсегда.
— Я искал тебя, — заявил он, его взгляд огляделся вокруг. — Никто не говорил мне, где ты. Они просто сказали, что я увижу тебя на ужине.
После десятилетий командования, моему отцу навряд ли понравилась такая уклончивость. Он направился к задней лестнице и жестом позвал меня следовать за ним. Я вздохнула, мысленно отмечая, что надо сказать Владу, чтобы его народ перестал скрывать от них информацию обо мне, что для них кажется, было вполне нормальным.
— Сожалею об этом, — начала я. — Люди Влада постоянно так…
— Ты даже не представляешь, в какой опасности находишься, — прервал меня мой отец, его голос по-прежнему был чуть громче шепота.
— Разумно, конечно, европейская мафия — пугает.
— Не от них.
Ему должно быть показалось, что я двигалась, не достаточно быстро, потому что он потянул меня за лестницу. Позаимствованное мною пальто приглушало последствия напряжения, но его лицо все равно вздрогнуло.
— Дело в нем, — сказал он, указывая на пальто Влада. — Этот человек не тот, за кого себя выдает. Владислав Басараб — псевдоним, и далеко не первый. Я знаю, он ухаживает за тобой, но когда я пробил его имя по своим каналам, ты не поверишь, что я обнаружил.
Выражение его лица было исчерпывающим, напряженный иррационализм, которое было бы уместней на слезливых похоронах. Я засмеялась. Я ничего не могла с собой поделать. Может быть, это было последней каплей моего здравомыслия.
— Могу представить себе твое лицо, когда они сказали тебе, что это настоящее имя Дракулы! — фыркнула я, из моих глаз просочились слезы. — И это то, что тебе удалось найти, как собственно и всему внешнему миру, в этом и состоит прелесть защиты свидетелей.
Его выражение лица было сродни надвигающейся грозовой тучи.