Влад ничего не сказал, но его лоб изогнулся в тихом приглашении продолжать дальше.
— В начале девятнадцатого столетия, Марти и Вера работали вместе, как мы с ним сейчас. После шоу, на него напали несколько вампиров, но он не умер. Они обратили его и просто оставили там. Марти стал вампиром, пока Вера плакала над тем, что считала мертвым телом. Думаю, ты знаешь, что произошло потом. Не один новообращенный вампир не может контролировать свой голод.
— Нет, — сказал равномерно Влад, — ни один новообращенный не может. Ты права, ее смерть не была его виной, но я имел в виду то, что сказал. Если он снова утаит от меня информацию, я убью его.
Я уставилась на него. Его взгляд темно медных глаз был совершенно бесстрастным, а слова были сказаны так, словно они не имели никакого значения. Или, быть может, его просто не волновало, как много причинит мне это боли.
— Иногда, я думаю, что ты самый холодный человек из всех тех, кого я когда-либо встречала, — сказала я, вставая на ноги.
— Ты могла умереть.
Когда он заговорил, Влад по-прежнему сидела на мате, пятна моей крови окрасили его серую рубашку и сгубили его элегантный ансамбль из трех частей. Но прежде чем я сделала следующее вдох, он был уже прямо передо мной.
— Когда кто-то угрожает мне или угрожает человеку под моей защитой, я поступаю также. Это уже второй раз, когда я позволил Марти жить из уважения к тебе, но он не получит третьего прощения. Я не могу позволить, чтобы другие стали думать, что им сойдет с рук подобное поведение.
— Потому что тогда ты потеряешь свою страшную репутацию? — спросила я с горькой издевкой.
— Да, и из-за этого пострадает мой народ, — ответил он, наклоняя мой подборок так, что мне пришлось на него посмотреть. — Я не убиваю из порочного чувства удовольствия. Я делаю это, чтобы защитить тех, кто принадлежит мне, поскольку потеряв однажды жизнь, она будет утеряна навсегда. — Его голос ужесточился. — Ты видела меня. Ты знаешь, чем обошлась мне та потеря.
Ох, как бы я хотела, чтобы он лгал. Было бы намного легче, если бы Влад был самовлюбленным убийцей, который не ценил никого, кроме себя, но я знала, что это было не так. В извилистом образе, он ценил жизнь той больше, чем большинства людей, но в случае с его народом это было довольно специфично.
Неудивительно, что они не боялись никого, кроме него самого.
— Позже я хотела бы, чтобы ты позвал Марти, и я снова смогла бы с ним поговорить, — сказала я уверено. — Дай ему шанс выйти на чистоту без своей угрозы смерти, нависшей над ним. А после этого он станет скрывать что-нибудь от тебя на свой страх и риск. Договорились?