Ноги начали подкашиваться, и Вика схватилась за дверь.
– А, час назад… – пролепетала она. – Я… была дома, я… Артем просто кое-что забыл… по работе… Забрал и уехал.
– Ага, и переобулся заодно, – пела соседка. – В дом вбежал в ботинках, подошва жгутом медицинским подвязана, а назад – в кроссовках.
Вика быстро повернула голову. Из-под табуреточки виднелся ботинок Артема. Шнурок выполз наружу, как маленькая змейка.
А когда тут обувался ее любовник, ботинки Артема уже стояли? Или нет?
Да… она помнила этот шнурок…
– Ну ладно, раз вы дома, Викочка, тогда я пойду, – заговорила соседка, видимо, вдосталь насладившись ее потрясением.
Что-то тут было нечисто, размышляла Элла Анатольевна. Назревал скандальчик, и она искренне надеялась, что хотя бы его отголоски дойдут до нее.
Вампир никогда не перестает быть вампиром, даже на пенсии, только рацион его, конечно, становится почти диетическим, и если раньше можно было пировать до отвала в центре приготовленного тобою же скандала, то теперь приходится собирать крошки с чужих тарелок.
Да ладно, и на том спасибо!
Закрыв трясущимися руками дверь, Вика наклонилась и вытащила из-под табуреточки ботинки.
Точно… подметка на одном оторвана. Значит, Артем прибегал переобуваться.
Час назад… но час назад она была не одна! Не одна!
Артем открыл дверь своим ключом. Переобулся. И ушел. Нет – убежал, по словам Эллы Анатольевны.
Черт его принес! Дьявол! Он же никогда в жизни не приходил домой, когда был на дежурстве!
А тут… нате вам – нашел время!
Но почему он не заглянул в комнату? Некогда было? Решил, что ее нет?
Но он не мог не видеть мокасины ее любовника, небрежно брошенные посреди коридора!
Или в самом деле не видел? К примеру, не заметил?
Ну, это фантастика.
Значит, все же видел. А в комнату не вошел потому, что ему все равно, что делает Вика, с кем спит…
Вика не знала, что делать. Первой мыслью было – позвонить Артему и спросить…
А вдруг не видел? И она сама себя подставит?
Надо было с кем-то посоветоваться. Единственный человек, с которым она могла посоветоваться, был ее любовник.
Вика немедленно позвонила ему.
Конечно, он был ошарашен и поначалу даже не мог ничего сказать.
Потом начал что-то лепетать – настолько нерешительное, что Вике стало за него стыдно. Во всяком случае, среди этого лепета она не услышала ни одного намека на то, что она не одинока, что ее любят, ждут и в любой миг готовы принять в распростертые объятия. И, положив трубку, Вика отчетливо поняла: работать вместе и изредка учинять стремительный «трахен-бахен» они могут, но строить относительно этого человека какие-то планы на жизнь, надеяться на него, на его помощь – извини-подвинься, на это ей рассчитывать вряд ли стоит.