К окончанию второго акта не менее половины зрителей проснулись. Тиффани удалось оживить пьесу. Актеры, воодушевленные ее появлением, стали играть лучше.
— Где этот чертов мальчишка? — не находил себе места Джереми. Он мерил шагами пространство за сценой, нервно покусывая костяшки пальцев. — Сюзан, ты должна помочь Виоле со звуковыми эффектами.
— Мне не удастся изобразить чайку! — запаниковала Сюзан. — Я не знаю, как это сделать.
Занавес раскрылся. Начался третий акт. Я заняла место возле машины, которая должна была изображать шторм.
Моей задачей было имитировать шум волн, которые бились о берег. Я изо всех сил трясла картонную коробку, наполненную сухим горохом. Не знаю, каким образом актерам в викторианскую эпоху удавалось проецировать звук в больших помещениях. Бак предусмотрительно снабдил меня микрофоном. У меня была возможность попрактиковаться, и сейчас я издавала довольно правдоподобные звуки. Сюзан склонилась над микрофоном и визжала, как рассерженный котенок. Она полагала, что чайки на морском побережье кричат подобным образом. Бак подал сигнал, я стукнула деревянной колотушкой по дну алюминиевой кастрюли, изображая отдаленный раскат грома. Сюзан завертела ручку машины, которая имитировала шум ветра. Изменяя скорость вращения, можно было регулировать интенсивность звука. Огни на сцене пропадали и загорались вновь. Мистер Хоггинс начал вращать рычаг. Деревянные планки, которые изображали волны, пришли в движение. Я помогала мистеру Хоггинсу с другой стороны. Мы работали самоотверженно, пот заливал наши лица. Зрители в зале зашевелились. Они наблюдали за действом широко раскрытыми глазами.
За кулисами появился Ники. Он был необычайно бледен и тяжело дышал. Подхватив огромный медный таз, который стоял на полу, Ники стал ритмично ударять в него. Тревожные звуки набата поплыли над залом. Над бушующими волнами показался крохотный кораблик — несколько дней назад Джереми вырезал его из дерева. Озаренный вспышками молний, под бешеный рев ветра и раскаты грома кораблик навсегда скрылся в морской пучине. Зал взорвался аплодисментами. Раздались крики «браво». От волнения я выронила из рук коробку. Несколько фунтов сухого гороха рассыпалось по полу. Поначалу я жутко перепугалась. Но моя оплошность оказалась спасительной: актеры, которые были безнадежны во время репетиций, теперь спотыкались, падали и стонали, словно на сцене бушевал настоящий шторм.
В завершающей сцене, когда буря затихла и ужасная новость о гибели несчастных влюбленных достигла ушей почтенных родителей, зрители находились полностью в наших руках. Я видела, как высокий джентльмен с большим носом, сидевший в первом ряду, громко рыдает и вытирает слезы огромным носовым платком. Занавес закрылся в последний раз. Раздался шквал аплодисментов. Публика долго не отпускала актеров со сцены.