Я же — совсем другое дело. У меня к этому природный дар, и вопрос тут даже не в технике. Есть в этом занятии некая мистика, заставляющая впадать в особое состояние духа, когда я открываю дверь, а затем вхожу. Я не в силах описать это хоть сколько-нибудь вразумительно, а если бы и мог, это наверняка показалось бы вам скучным. Но замки для меня — это порыв, вдохновение, колдовство, нет, серьезно! Вот почему я достиг таких высот в этом ремесле — и потому же никак не могу с ним расстаться.
Когда второй замок, испустив тихий вздох, поддался, я испытал чувство сродни тому, что, наверное, испытывал Казанова, когда очередная девушка говорила ему «да». Благодарный восторг и одновременно сожаление, что задача оказалась слишком простой. Я тоже вздохнул и сдался: повернул ручку, шагнул внутрь и быстро затворил за собой дверь.
Кругом стояла тьма, как в угольной шахте, когда в ней вдруг вырубилось электричество. Я выждал минуту, давая глазам приноровиться к темноте, но светлее не стало. Отрадный для меня факт, ибо он означал, что шторы на окнах задернуты и свет не просочится наружу. Что в свою очередь означало, что я могу включить все лампы, какие только захочу. И что мне вовсе не обязательно пробираться на ощупь во мраке, натыкаясь на разные предметы и чертыхаясь.
Сперва я использовал фонарик — убедиться, что все шторы действительно задернуты. Так оно и оказалось. Затем, натянув перчатки, щелкнул ближайшим выключателем и тут же зажмурился от ослепительного света. Сунул фонарик в карман и глубоко вздохнул, позволив себе на мгновение испытать сладостную дрожь восторга, которая всегда накатывала, стоило мне попасть в любое место, где я не имел права находиться.
Подумать только, а я ведь всерьез намеревался все это бросить!..
Я запер входную дверь на оба замка — просто для порядка — и окинул взглядом просторную комнату в форме буквы L. Из нее, собственно, и состояла квартира, если не считать кухни и крохотной ванной, и обставлена она была довольно осторожно — мебелью того разряда, что приобретают новобрачные для своей первой квартиры. Ковер светлых тонов с геометрическим рисунком покрывал примерно треть паркетного пола, в алькове, на возвышении, стояла кровать.
Я заглянул в гардероб, обшарил несколько ящиков. И сделал вывод, что обитателем жилища является мужчина, хотя и наткнулся на несколько предметов дамского туалета, свидетельствовавших, что у него имеется либо подружка, либо склонность к фетишизму.
«Только портфель, — внушал мне Кэндлмас. — Брать там больше нечего. Парень — всего лишь мелкая сошка в одной фирме, ничего не коллекционирует, драгоценностями не увлекается. Да и приличной суммы наличными вы там не найдете».