— Да, это странно. На анатрурийцы вообще странные люди…
— Очевидно.
— Вот и этот Кэндлмас, он тоже достаточно странен, чтоб оказаться анатрурийцем. Он говорил с акцентом?
Я помотал головой:
— Нет, на хорошем американском английском. Полагаю, что родился он здесь, хотя не обязательно в Нью-Йорке. Да и имя совсем не похоже на анатрурийское.
— Такого рода персонажи умудряются сменить в течение жизни не один десяток имен. Кэндлмас… Это что-то очень английское… Есть такой церковный праздник. И празднуют его, если не ошибаюсь, зимой, после Богоявления, но до Великого поста. Так англикане называют день очищения Девы Марии и первого введения младенца Христа во храм. Зимой, вроде бы за несколько дней до или сразу после полнолуния. Хьюго Кэндлмас… Возможно, имя настоящее. Слишком уж необычное, нарочно не придумаешь.
— Имена… — пробормотал я. — Кэндлмас, Царнов, Расмолиан… Все, что у нас имеется, — это набор каких-то странных имен. И ничего конкретного. Может, вообще оставить это дело?
— Почему бы и нет? — спросил он. — Никаких капиталов вы в него не инвестировали, правда же? Ну, проработали ночь зазря, но такое при вашей… э-э… специальности случалось и раньше?
— Чаще, чем вы думаете.
— Я могу понять, что вы околдованы этой женщиной. Но, похоже, исчезла она вполне добровольно. Есть ли у вас причины полагать, что она в опасности? Или же нуждается в вашей помощи?..
— Нет. И если она захочет видеть меня снова, то найти не столь уж и сложно.
— Именно. — Он подался вперед, глаза его блестели. — И что же у нас, таким образом, получается? Доходов вам не светит, потому как вы представления не имеете, где теперь этот портфель и что в нем. Так что рассчитывать на богатство вряд ли приходится. Полиция вас ни в чем не обвиняет, так что повода искать убийцу, чтобы освободиться от подозрений, тоже нет. Так почему бы не вернуться к прежним занятиям? Спокойно продавать себе книжки и навещать чужие квартиры?
— Чувство долга, — ответил я.
— Ага, понимаю… Вами движет чувство долга, невзирая на полную абсурдность всей этой истории и осложнения, которые могут возникнуть. Вы, что называется, завелись, и сам черт вам теперь не брат, да?
— Да, понимаю. Выглядит это довольно глупо…
— Глупо? О Господи, мальчик мой! Будь у нас в Анатрурии тогда хоть несколько таких ребят, как вы, кто его знает, все могло обернуться совсем по-другому… — Он выпрямился и потер руки. — Есть у меня одна идея, — заметил он после паузы. — Правда, сам я уже не тот, но кое-какой опыт все же имеется…
И он заговорил и не переставая чертил при этом в блокноте какие-то кружочки и линии, очевидно, обозначавшие пути подхода к проблеме и прояснявшие, что мы уже знаем, а что — нет. Нет, я не взялся бы разгадать их значение, но мыслил он на удивление четко и ясно.