Скрипнула калитка. Опирающийся на палку генерал всё дальше уходил от дворца. Он шёл по Городу. Дома расступались перед ним, как опешившие театральные зрители уступают дорогу нежданно выбежавшему в зрительный зал актёру. Раскалённые камни мостовой обдавали его дыханием презрения, пытались ужалить сквозь тонкие портянки за ноги, но он не чувствовал жара. Мерные удары палки о мостовую выбивали глухой ритм, словно бьющая в тугой бубен ладонь шамана. Заворожённый этим ритмом Город с молчаливой исступленностью провожал своего генерала. Уже у городской черты его догнала кавалькада мальчишек и пара увязавшихся за ними дворняг. Мальчишки бежали следом, страстно дыша сопливыми носами, выкрикивали на всю улицу:
— Генерал уходит! Генерал-губернатор уходит! Ха-ха, с палкой! Босой! Как попрошайка! Генерал-попрошайка! Ха-ха!
Собаки лаяли.
Когда улюлюканье мальчишек и лай остались далеко за спиной, перед генералом распростерлась бурая степь, перерезанная шнуром дороги надвое.
Навстречу ему шёл Кликун. Они стали друг против друга.
— Ну вот… вот снова свиделись. В последний раз уж, наверное.
Кликун открыл рот, пошарил там пальцами, извлёк на свет божий маленький лист. Всё ещё зелёный.
— Опять, иуда, скитальцем бездомным прикинулся? Над мужиками потешаться идешь. Как тебя, грешника старого, земля носит?
— Нет… навсегда ухожу.
— Как так, навсегда? Кто ж тебя из дворца губернаторского отпустит?
Генерал задрал рукав рубахи и показал Кликуну руку, между жил и волос, где раньше темнело страшное пятно, теперь было чистое место. Генерал ухмыльнулся и тронул пальцами щёку Кликуна, как раз там, где зияло пятно поцелуя. Кликун весь сморщился.
— Я уже не её. Отпустила. Теперь ты — слуга.
— Не быть мне слугой! Запомни, не быть!
— Было время, и я так думал… Только, что ж… Вот, срок пришёл, сама меня отпустила. Тебя на моё место избрала.
— Почему же меня?
Понурил голову, генерал тихо буркнул:
— А меня почему?
И побрёл, не оборачиваясь, по дороге пыльной. Кликун долго смотрел ему вслед, когда фигура генерала стала маленькой, вдруг закричал через всю степь:
— Стой!
Генерал обернулся.
— Куда? Куда идёшь ты?
Генерал неопределённо взмахнул рукой в направление убегающей вдаль дороги.
— Ты вот, что! По дороге этой, если идти никуда не сворачивая, будет домик одинокий, кособокий. А возле домика пять деревцев молодых. Ты вот что, — подойди к ним, постой рядом, самое маленькое деревце, то дочь моя.
Генерал издали покивал головой, повернулся и вновь побрёл по дороге.
Кликун стоял, не двигаясь с места, до тех пор, пока фигура генерала окончательно не скрылась из виду.