— А это что за блядь?
— Невеста, — ни мало не смущаясь, ответил тот.
— А-а — протянул мужчина, сделал неопределённый жест рукой и исчез в темноте квартиры.
Мальчик шагнул внутрь, тут он впервые обернулся к бабе Наде, нерешительно мнущейся у входа, и рукой пригласил следовать за ним.
Жилище мальчика и его отца было заполнено мутным непрозрачным светом, баба Надя даже какое-то время не могла ориентироваться в его лабиринтах, с оханьем натыкаясь на стены и углы. Наконец, мальчик припровадил её в маленькую запылённую кухню, тут был и его отец. Бабу Надю усадили за стол и поставили тарелку с какой-то едой, оглодавшая старуха начала есть, не разбирая вкуса, мальчик, севший рядом, тоже что-то жевал. Отец мальчика долго смотрел на бабу Надю занозистым тоскливым взглядом, а потом сказал:
— Свадьбу завтра справим.
Баба Надя закряхтела во весь рот, заёрзала на стуле, но сказать так ничего не смогла. После обеда и мальчик, и его отец словно забыли о бабе Наде, они были заняты каждый своим делом. Отец надел на голову не помытую кастрюлю, в которой готовилась еда, уселся нога за ногу на кухне и что-то тихо напевал, мальчик же закрылся в одной из комнат, теперь оттуда доносился протяжный детский визг. Баба Надя, ощутившая себя вмёрзшей в лёд травинкой, она прошлась несколько раз туда-сюда по коридору квартиры, остановилась возле входной двери и отпёрла её. Миновав двор, баба Надя, вошла в арку. Теперь пустота арки была уже не той, как тогда, когда баба Надя была здесь с мальчиком, от молчания косоглазого старика не осталось и следа, старик будто поддал чарку-другую самогона и теперь глумливо ухмылялся, стараясь заглянуть бабе Наде прямо в глаза. Бабе Наде это не понравилось, и она ускорила свой шаг, чтобы как можно быстрей пройти через арку.
Улица, на которой оказалась баба Надя, была совершенно ей незнакома. Дряхлая память не могла подсказать старухе, куда следует идти, чтобы выйти к трамвайной остановке, на которой она сошла вслед за мальчиком. Прохожих тоже не было видно. Не зная, что делать, баба Надя побрела улицей в ту сторону, которая показалась ей похожей на бессонницу сорокалетней женщины.
Осень корчилась в судорогах вокруг бабы Нади, но та продолжала идти незнакомой улицей неведомо куда. Неожиданно улица упёрлась в маленький сквер. Сквер походил на рыбу, вынутую из воды и брошенную на песчаный берег. В нём чувствовалась какая-то безысходность. В центре сквера высилась мраморная плита с выбитыми на ней словами, подле плиты горела спичка Вечного огня.
Баба Надя удивлённо-настороженно вошла на территорию сквера, и тут же ощутила напряжённое молчание исходящие со стороны густо расставленных в сквере скамеек. Неожиданно возле мраморной плиты баба Надя заметила человека, сидящего на корточках и держащего свои вытянутые руки над пламенем. Мужчина был очень плохо одет, его волосы свивались в нечёсаный клубок цвета уличной грязи, а в губах таилась загадочная ухмылка парашютиста, выпрыгнувшего из самолёта без парашюта. Кроме него и бабы Нади в сквере больше никого не было.