С пением сладким,
во блеске свечей.
С ними игумен
знакомый идет:
С братией он для
пострига несет
Книгу священную,
мантию, крест.
Благоуханье разлилось
окрест.
Вот подошли они к
юноше – тот
С радости в толк
для себя не возьмет,
Что же за гости
такою порой
Ночью к нему вдруг
вошли чередой?
Слово игумен к нему
обратил,
Юношу с кроткой
улыбкой спросил:
– Можешь нам, сын
мой любезный, сказать,
Хочешь ли ангельский
образ принять?
– Боже Великий! –
воскликнул в ответ
Юноша страстно. –
Дать сей обет
Богу и Спасу всегда
я желал.
Видно, Господь Сам
вас в гости послал
Мне, недостойному.
Отче святой,
Иноком стать я
желал всей душой!
Только достоин – не
знаю – им быть,
Грешному ангельский
образ носить?..
И совершен был в
тот счастливый миг
В келии спящей
великий постриг…
Спали родители
тягостным сном,
Спали монахи, не
зная о том,
Что – то не
выдумка, сказочный сон –
В иноки Пимен был
их посвящен.
Богу Всевышнему славу
воздав,
Вышли все гости,
при этом сказав:
– Будет гореть
сорок дней и ночей
Эта свеча, что мы
дали тебе;
Будешь страдать
неисцельно и быть
Немощным телом,
покуда ты жить
Будешь в обители
этой святой.
Ну а в тот день,
как Господь на покой
Грешную душу твою
позовет,
Станешь здоровым. С
этим берет
Братия убрус и с
пеньем идет
К гробу отца
Феодосия. Ждет
Не дождется
утренний час
Счастливый Пимен:
он своих глаз
Не может никак от
дверей оторвать.
Смотрит – не верит:
быть может, опять
Явятся дивные гости
к нему?
Лишь благодатные
слезы текут
По исхудалым и
бледным щекам.
Вот улеглось по
дрожащим рукам
Сердца волненье – и
вновь тишина
В спящую келию с
ночью вошла…
Братия слышит меж
тем – не поймет:
Кто-то у одра
больного поет
Пением дивным,
какого давно
Тут уж никто не
слыхал, и оно
Стройно и сладко
струилось, текло,
Грусти и радости
было полно.
Что же могло
приключиться и быть?
Стали всю братию в
кельях будить.
Может, преставился
юноша тот
И в его память так
стройно поет
Хор сей неведомый?
Может быть, он
В иноки был перед
тем посвящен,
Как свою душу Богу
предать?
Может, пред смертию
благословлять
Вышел игумен
монастыря,
С братией дивну
молитву творя?
Вот они к дверям
страдальца идут,
Входят с молитвою –
видят, как тут
Гости все, крепким
объятые сном,
Спят беспробудно. С
счастливым лицом,
Радостный, светлый
не спит лишь один
Юноша немощный –
матери сын.
Диво, однако, не в
том, что не спит –
В том было диво,
что ныне сидит
Он уж не в платье
обычном своем:
Куколь и мантия
были на нем!
Держит зажженную
свечу – она
Видно, на постриг
была вручена,
Как и гласит
монастырский устав.
От изумленья как
вкопаны став,
Инока начали все
вопрошать,
Кто и когда
приходил облачать