Любила она еще одну
молитву – древнюю, почти забытую, которую дала ей игуменья, чтобы Надежда
училась по ней молиться так, как молились наши предки, выпрашивая у Бога защиту
от всех напастей.
«Не гнушайся мене,
грехи одержимую, и устнама нечистыми молитву творящу услышати мя. Ей, Господи,
обещавыйся услышати истинно призывающих Тя, направи же стопы моя на путь мирен,
и остави ми вся прегрешения вольная и невольная, – повторяла эти молитвенные
слова Надежда, взирая на святые образа. – Запрети нечистым духовом от лица
немощи моея, возьми оружие и щит и стани в помощь мне. Изсуни оружие и заври
сопротив гонящим мя. Рцы душе моей: спасение твое есмь Аз. Да отступит от моея
немощи дух гордыни и ненависти, дух страха и отчаяния, буести и всякой злобы. Да
угаснет во мне всяко разжжение и подвизание от дияавольских деяний восстающее.
Да просветится душа моя и тело Духом в разум Светом Твоим и множеством щедрот
Твоих. Да обитает на мне милость Твоя молитвами Пресвятыя Владычицы нашея
Богородицы и всех святых Твоих…».
Надежда не просто
читала, а дышала этой молитвой, ощущая каждое слово – и Господь посылал ей
слезы покаяния, которые текли по щекам, умиротворяя встревоженную душу, сея в
ней тишину и покой. Особенно боялась Надежда страстей, что обрушились на нее,
словно лавина, когда она потеряла мир, видя вокруг себя лишь недоброжелателей и
даже врагов. Одно воспоминание о том, в какую грязь окунулась душа, приводило в
содрогание и трепет, понуждая к еще большему молитвенному заступничеству и
ограждению от искушений, подстерегавших на каждом шагу. Наверное, душа Надежды
чувствовала начало новой борьбы. Она была близко. Даже очень. Хотя внешне
ничего не предвещало.
9.
Ангелина появилась
среди монастырских послушниц почти в одно время с Надеждой. Что искала ее
опустошенная, истерзанная душа – она и сама не знала. Скорее всего, тишины,
покоя после всего, что она насмотрелась и настрадалась за пять лет жизни в
неволе. Кто-то посоветовал ей идти в монастырь – и она пришла, не зная, куда и зачем
идет, не умея молиться, не имея понятия о монашеской жизни. Но игуменья,
сострадая к ней, приняла в число своих послушниц, дав возможность вкусить этой
непонятной для нее жизни, примерить черную одежду здешних обитательниц не
только к своему пораженному тяжкими пороками телу, но прежде всего к своей
тяжело больной душе. Ангелина с болью открыла настоятельнице прожитую жизнь,
рассказывая обо всех падениях, в которых увязла сама и в которые увлекала
многих других. В этой жизни было все: разврат с малолетства, торговля телом,
ночные клубы, бордели, сутенерство, пьянство, наркотики… Потом – зона, где все
повторилось: разврат с такими же молоденькими зечками, пьянки, «травка».