Во-вторых,
боевому офицеру пришлось вступить на поле боя, абсолютно неизвестное ему
доселе, — чиновничье-бюрократическое, где он сразу почувствовал себя реальным
«салагой» перед огромной алчно-бездушной громадиной гос-аппарата. Сергею
пришлось по завещанию вступать в наследство умершей полгода назад любимой
крёстной-тётушки Лили, у которой, кроме него, наследников больше не было.
А
наследство было нехилое — двухкомнатная квартира с высоченными потолками в
предреволюционном доме на Остоженке и дача в Переделкино, стоящая между дачами
известного в советское время писателя и написавшего на него в сорок девятом
году донос чуть менее известного поэта. Всякая мелочёвка вроде мебели, посуды и
двух роялей, уже как бы и не считалась чем-то стоящим внимания.
Пришлось
нанять риэлтора — очаровательную тридцатилетнюю Мариам, которая за нереальный
по сравнению с армейскими зарплатами гонорар, взялась пройти все круги
чиновничьего ада, что и сделала за пару месяцев с успехом, превзошедшим всякие
ожидания. Гонорар Серёга заплатил, взяв взаймы у бывшего одноклассника Вазгена,
державшего три контейнера на продуктовом оптовом рынке, под залог квартиры, в
которой сам Серёга родился и прожил всю жизнь до училища. Эта квартира
досталась ему после смерти родителей и в ней он, собственно, и жил по
возвращении из госпиталя в подмосковной Купавне.
—
Вы теперь завидный жених! — томно взмахнула ресницами Мариам, вручая Серёге
папку с документами из регистрационной палаты, свидетельствующими, что он стал
полноправным собственником тётушкиной недвижимости.
—
Ага! Я буду привыкать к этой роли, — отшутился в ответ Серёга, вручая Мариам
остаток гонорара в толстом конверте, — возможно, когда-нибудь это принесёт мне
счастье!
Но
пока квартира на Остоженке вместо счастья принесла Серёге стабильный доход в
виде арендной платы от поселившегося в ней родственника Вазгена, державшего
пять контейнеров на одном из строительных рынков. Арендная плата позволяла
Серёге спокойно рассчитываться в рассрочку со всеми долгами, причём
остававшейся ежемесячно от долговых взносов суммы ему хватало на вполне
безбедное существование.
Но
вскоре Сергею захотелось и совсем оставить пыль и шум первопрестольной,
переменив его на переделкинский дачный покой и тень ветвей окружавших
складненький тётушкин домик деревьев. Построивший его тётушкин муж (Серёга так
и не успел привыкнуть называть его «дядей») был каким-то ответственным
работником Главлита, имел хорошие доходы, и домик вышел ладным, кирпичным и
комфортным.
Сергей
сдал родительскую квартиру ещё одному родственнику Вазгена, заняв у последнего
под будущую арендную плату сумму достаточную, чтобы купить свою заветную мечту:
«Паджеро Спорт» — одного из последних реальных «проходимцев» во всё более
прилипающем к асфальту мире джипов. Ещё хватило на отличную канадскую палатку, всякую
рыболовную «приблуду» и небольшой, но в высшей степени плоский японский
телевизор с видаком! Типа — жизнь удалась! Почти…