Оставалось сделать только шаг, мне даже почудилось, что поднимаю ногу, но отчего-то в мыслях нога ощущалась очень тяжелой. Будто в нее что-то вцепилось и не пускало. Мои чувства так перепутались, что казалось словно в ногу вцепились не коряга или камень, а звук. Равномерный звук, напоминающий ход старинного хронометра. Мой угасающий разум полюбопытствовал в последний раз. Часы? Но часы шли гораздо тише.
Я открыл глаза. Наверное они тоже изрядно подсохли, потому что видели плохо, расплывчато. Я с трудом сфокусировал их на столе, а потом и на миске. Мне хватило сил удивиться еще раз. Столь знакомая миска слегка изменилась. Нет, края остались прежними, а вот дно выглядело блестящим и синеватым. Я даже сначала не понял, что это, но потом, когда на дне появился расходящийся круг, догадался. В миску равномерными каплями падала вода. Вершина моей жизненной горы вдруг ожила и устремилась ввысь. Я, счастливый альпинист, оказался снова у подножия. До вершины мне еще идти и идти.
Серебристый балдахин резанул по глазам мягкими бликами. Я снова лежал на кровати в спальне на светло-лиловом постельном белье. Мое самочувствие оставляло желать лучшего, но только моральное. Физически я чувствовал себя хорошо.
Рядом с кроватью у стены стояла высокая корзина. Мне сначала показалось, что в ней зонтики, но, присмотревшись, увидел - шпаги. Изогнутые эфесы были так красивы, что сами просились в руки. Я поднялся и, не ощущая никакой боли, ничего неприятного, подошел к корзине и вытащил одну из шпаг. В эту минуту я задумал убийство.
Мысли еще не успели толком оформиться в решение, как в спальню вошел губернатор. Он был одет теперь в черный камзол с золотистыми пуговицами. Глаза вошедшего смотрели испытующе, а губы улыбались так широко, что даже бородка слегка растягивалась в ширину.
- Поздравляю, сударь! - в голосе губернатора была такая искренность, что на миг поколебала меня. - Рад, что все получилось! Признаться, не ожидал, совсем не ожидал. Еще за пять минут до появления вашего дара я мог поклясться, что у вас ничего не выйдет. Был уверен, что вы умрете, как многие до вас. Я вообще не могу припомнить случая, чтобы дар появлялся перед самой смертью! Сразу перед! Мне даже пришлось потрудиться, чтобы привести вас в порядок. К счастью, я умею лечить. Не все, конечно, но в целом умею.
Я не смотрел на лицо губернатора. Мой взгляд был устремлен на его грудь, точнее, на левую половину груди между золотыми пуговицами и валиком рукава.
- А сколько людей умерло, монсеньор? - поинтересовался я, надеясь, что голос, вернувшийся ко мне, звучит буднично.