Когда самолет прекратил прыгать по кочкам и остановился, капитан Роксошанский выпустил ручку управления и откинулся на спинку пилотского кресла, закрыв глаза. Сил совершенно не осталось. Ни на что, даже на то, чтобы держать глаза открытыми. Так бы и сидел, сидел и сидел… Но рядом с самолетом послышались шаги, кто-то ловко вскочил на крыло и заглянул в кабину:
— Эй, летчик, живой?
Роксошанский открыл глаза, несколько мгновений пытался сфокусировать взгляд на незнакомце и прошептал:
— Живой…
— Эй, ребя, давай двуколку сюды, тута летчики ра-нетые! — заорал унтер (капитан все же рассмотрел знаки различия).
Как только до Роксошанского дошло, что тот произнес, он задергался, отстегивая привязной ремень — Костя-то затих еще в самом начале боя и уже мог истечь кровью.
— Я не раненый, вы там, во второй кабине смотрите!
— Уже посмотрели, вашбродь! — рявкнул унтер, разглядев капитанские погоны на кожаном пилотском реглане. — Ранетый он. В руку, а может, и еще куда. Сейчас вытащим и посмотрим. Да вы не беспокойтесь, у нас тут совсем рядышком медицинская рота стоит, мы его вмиг туды доставим.
Константин оказался ранен в руку и в ногу — дважды зацепило. Первый раз еще в самом начале боя, оттого он и прекратил огонь, но руку сумел кое-как перетянуть ремнем, а второй раз уже во время посадки. Не будь рядом солдат — истек бы кровью. Однако все обошлось. А его доклад капитан записал и передал по телефону в штаб корпуса. Костя сумел увидеть довольно многое. Похоже, немцы готовились к наступлению — Костя заметил позиции тяжелых орудий и нечто напоминающее полевой склад боеприпасов. Ну и наличие в этом районе батареи противоцеппелинных пушек, и прикрытие его самолетами с установленными пулеметами тоже о многом говорило. Так что вылет был произведен не зря…
До своего аэродрома Роксошанский добрался на следующий день, изрядно приняв предыдущим вечером с офицерами выручившего его полка, к которому относилась та пулеметная рота. Он еще поинтересовался у ее командира, как ему удалось так точно попасть по германским самолетам — у них что, были специальные зенитные станки?
— Да нет, — махнул рукой штабс-капитан, — ну откуда у нас такое? Просто очень удачно самолеты шли — низко и с той стороны, куда задние части шести пулеметных двуколок смотрели. А у меня орлы еще довоенной подготовки, на мишенях святой крест нарисовать могут. Мы ж из первоочередных… Короче, просто задрали по одной лапе станка на задний бортик двуколки и ударили встречь длинной очередью на пол-ленты.
У нас-то не ваши пукалки, а «максимы» великокняжеские — всю ленту можно одной очередью высадить!..