И ее галантный муж оказал ей такую любезность, лег с ней рядом, скользнул пальцами глубоко и ласкал ее до тех пор, пока она не разлетелась на миллионы осколков и ее крики эхом не отразились от голых стен.
Не успела она прийти в себя и вернуться на землю, как из–за дверей донесся отчаянный вопль:
— Джо–о–о–з–и–и! — Тяжелые шаги застучали по непокрытому полу, потом еще один крик: — Джози, где ты?
Джослин повернула голову и прикусила подушку, чтобы сдержать всхлип.
Глава 20
Перекатившись так, чтобы пленить Джослин в своих объятиях, Блейк изо всех сил старался оградиться от шума, доносившегося откуда–то из остальной части дома. Ее крики экстаза все еще прекрасной музыкой звенели у него в ушах. Возбужденная плоть нетерпеливо натягивала пуговицы, но хотя мозги и находились сейчас где–то в области паха, он не мог не оставить без внимания неожиданные и необъяснимые слезы Джослин.
Почему она плачет сейчас, когда он подарил ей наслаждение? Он планировал эту минуту со всем возможным тщанием, учитывая его состояние бездумного вожделения.
Крики. В пустом доме. Часть крови прихлынула назад к мозгу, возвращая способность соображать. Крики ассоциируются с опасностью, но ведь не в тихом сельском Челси? Одурманенность замедлила его реакцию.
Кулаки заколотили в дверь спальни. Где–то пронзительно вскрикнул попугай. Тревожно тявкнула собака. Зазвенело разбитое стекло, и закричала служанка. Испуганный вой сопровождал стук в дверь. Блейку тоже захотелось по чему–нибудь ударить, но единственным объектом в пределах досягаемости была его красивая всхлипывавшая жена. Почти обнаженная и в каком–то шаге от того, чтобы полностью принадлежать ему…
Ее слезы, в конце концов, лишили его мужества. Потрясенный, он не знал, как реагировать на это проявление женской слабости, разве что убить того, кто ее так расстроил. Ведь это жене из–за того, что он…
Прежде чем его мозги окончательно вернулись из штанов в черепную коробку, Джослин вытерла слезы и вернула себе самообладание с удивительной быстротой, словно тренировалась регулировать приступы плаксивости.
— Думаю, вам сейчас придется встать, сэр.
— Не могу, — пробормотал он в дюйме от волнистых белокурых прядей, которые распустил, чтобы ощутить их прикосновение к своей коже.
Опершись руками по обе стороны от нее, он пытался определить, указывает ли этот стук на причину для тревоги, но в глубине души уже знал, кто это. Впрочем, остальная какофония тоже выводила его из себя.
— Дай мне пару минут. Что за тарарам?
— Перси? — неуверенно спросила она.
Он нахмурился. Перси и в самом деле, кажется, кричал больше обычного. Дверь начала сотрясаться. Хорошо, что он ее запер.