— Нет, — успокоила ее Анна-Мария. — Я всего лишь хотела задать несколько вопросов. Это не займет много времени.
Анки Линдмарк впустила гостью, потом вернула на место страховочную цепочку и заперла дверь.
Они прошли на кухню. Здесь было прибрано и красиво. На плите стояла кастрюлька с овсянкой, на столике сахар в пластмассовом контейнере. Микроволновку прикрывала салфетка. Подоконник украшали искусственные тюльпаны в вазе, стеклянная птица и миниатюрная деревянная тележка. На холодильник магнитами были прикреплены детские рисунки. На окне висели дорогие гардины с подхватом и оборками.
За столом сидела женщина лет шестидесяти с волосами морковного цвета. Она сердито посмотрела на Анну-Марию, потом вытрясла из пачки ментоловую сигарету и закурила.
— Это моя мама, — представила женщину Анки.
Они сели.
— Где ваши дети? — поинтересовалась Анна-Мария.
— У сестры, — ответила Анки. — Сегодня у моей кузины день рождения.
— Ваш бывший муж Магнус Линдмарк… — начала Анна-Мария.
Услышав имя своего бывшего зятя, мать Анки будто поперхнулась табачным дымом.
— …сам признался, что ненавидел Мильдред Нильссон, — продолжила Анна-Мария.
Анки Линдмарк кивнула.
— И причинил ей серьезный материальный ущерб.
Анна-Мария прикусила язык. «Серьезный материальный ущерб» — хорошенькое начало для непринужденной беседы! Это курящая женщина с волосами морковного цвета заставила ее так выразиться. «Свен-Эрик, приди и помоги мне», — мысленно взмолилась Анна-Мария. Он умел разговаривать с женщинами.
Анки Линдмарк пожала плечами.
— Итак, все, что мы здесь говорим, останется между нами, — поспешила сказать Анна-Мария, словно пытаясь сгладить свою оплошность. — Вы боялись его?
— Расскажи, почему ты живешь здесь, — разрешила мать.
— Ну… — начала Анки. — Первое время после развода я жила в мамином доме в Пойкки-ярви…
— Мы его продали, — вставила мать, — потому что больше не можем там жить. Продолжай!
— Но Магнус не оставлял меня в покое, он постоянно подбрасывал мне вырезки из вечерних газет со статьями о поджогах и тому подобном… я боюсь жить там.
— И полиция ничего не могла поделать, — невесело улыбнулась мать.
— Он не позволял себе глупостей в отношении мальчиков, это так. Но со мной… Он пьяный мог подняться по лестнице и кричать на весь дом «проститутка!» и тому подобное… стучать ногой в дверь. Поэтому лучше жить здесь, где есть соседи и окна не на уровне первого этажа. Однако эта квартира появилась у меня не сразу. Из дома в Пойккиярви я переехала к Мильдред, это потом уже решилась жить одна с детьми. Это тогда у нее кто-то принялся бить стекла и прокалывать шины… а потом и поджег сарай.