Генри отодвинул протянутую кружку.
— Нельзя, джентльмены, я на посту.
— Да ладно, было б что охранять! И своим дай…
— Не пить, — тихо, сквозь зубы сказал Генри. Его солдаты придвинулись к нему ближе.
А в толпе кто-то затянул роялистский гимн, нестройный хор с одушевлением подхватил, задние грянули тоже, отстав на полтакта. «Хорошо, что я догадался надеть латы», — подумал Генри. Короткие железные латы защищали грудь. А вот каску оставил в казарме — не на бой же он в самом деле собирался!
В спину стукнула дверь, Джайлс нес бумагу. Генри взял ее и пробежал глазами.
— Джентльмены! Лорды прислали вам ответ!
Пение затихло. Он крикнул:
— Лорды отвечают, что они сейчас как раз и рассматривают вопрос об устройстве Англии. Они не сомневаются, что смогут удовлетворить все пожелания!
Нестройный, угрожающий шум. Отдельные голоса:
— Разве это ответ? Пусть посылают за королем!
Шум переходил в рев. Подскочил низенький, сухонький человечек со злым лицом. Генри мог бы побожиться, что много раз встречал его в своей деревне. Только имя не шло на ум.
— А вы нас пропустите! Мы сами пойдем в парламент. Не хотят ответить толком, мы их заставим!
— Глотки им перерезать, вот что!
— Тихо! — Генри сам удивился силе своего голоса. — Тихо! Я не могу вас пропустить, я на посту!
Длинный в армейском мундире презрительно взмахнул ручищей перед его носом:
— А еще земляк! Да охота тебе служить этой швали?
Низенький со злым лицом подскочил к новобранцу:
— Ребята, ваш офицер продался мошенникам! Долой офицеров!
— Ты лапы-то свои не суй! — Джайлс стукнул человечка по протянутой руке. — Прочь руки! Отойти от дверей!
Длинный как будто обрадовался.
— Он тебя ударил? Не имеет права! Ребята! Гони к дьяволу парламентских псов! — в руке у него сверкнул кинжал.
Генри выхватил клинок и крикнул:
— К оружию!
Его солдаты обнажили короткие боевые мечи, и он с ужасом увидел, как ощетинилась кинжалами, дубинками, пиками толпа. Джайлс и новенький, красные, огрызались от нападок слева. Двое других тоже что-то кричали, подняв мечи и отталкивая левыми руками лезущих, напирающих, хватающих за ворот, за рукава людей… Нечем становилось дышать. Генри спиной почувствовал дубовую резьбу двери.
Вдруг чья-то рука крепко схватила его за перевязь на груди, рванула, раздался треск, и Генри, не глядя в лицо тащившего, с силой ударил шпагой по этой руке, и чужая кровь мгновенно ослепила его, алым пятном выступив сквозь одежду.
Дальше он плохо помнил. Его оттащили от двери, и он, толкаясь локтями и ударяя шпагой куда попало, лез вместе со всеми в черный проем на тесную лестницу. Потом отбивался на этой лестнице сразу от многих, что-то крича своим и не слыша собственного голоса. Потом упал. Бок, плечо, нога повыше колена… Кажется, он был ранен. Мимо него наверх бежали сотни ног, а он старался откатиться поближе к стене, чтобы его не растоптали. Болело слева под мышкой, там было горячо и мокро.