5 июля 1941 года Захар Артемович прибыл на Северный флот в эскадрилью старшего лейтенанта Бориса Сафонова — талантливого воспитателя летчиков, бесстрашного воздушного бойца.
Не прошло и двух недель, как Захар Сорокин открыл боевой счет. Особенно запомнился бой 15 сентября, когда семерка истребителей во главе с Сафоновым перехватила сорок семь бомбардировщиков противника, пытавшихся бомбить наши войска на Мурманском направлении. Не выдержав стремительной атаки, фашисты сбросили бомбы куда попало и убрались восвояси, потеряв девять самолетов. На счету Сорокина уже пять сбитых стервятников.
Его назначают заместителем командира эскадрильи.
О воздушном бое 25 октября 1941 года и о дальнейшей своей судьбе сам Сорокин рассказывает так:
«Сигнал «Воздух!». Две минуты спустя я со своим ведомым Соколовым уже в небе. Только на высоте более 6000 метров обнаружили наконец три «Мессершмитта-110». Взять фашистский самолет в рамку прицела удалось сразу. «Мессершмитт» задымил и стал быстро терять высоту. «Далеко не уйдет», — подумал я и бросился в погоню за другим, что шел слева. За правым ринулся Дмитрий Соколов. Но тут из облаков вынырнул четвертый бомбардировщик. Пулеметная очередь хлестнула по кабине моего истребителя. Тупо ударило в правую ногу… Я стрелял, пока не кончились снаряды, а тут еще и стрелка бензиномера поползла к нулю.
Мгновенно созрело решение: таранить! Винтом истребителя рубанул по хвосту. «Мессершмитт» рухнул вниз. Но и мой самолет стал лихорадочно дрожать и вдруг сорвался в штопор. У самых сопок удалось выровнять его. Снижаясь вдоль длинного ущелья, я увидел небольшое озерцо, покрытое льдом и снегом. Не выпуская шасси, посадил машину на фюзеляж. Отстегнув лямки парашюта, я стал вылезать из кабины самолета. И тут, к величайшему удивлению, увидел огромную собаку. Инстинктивно захлопнул колпак кабины. Собака яростно царапала крышку колпака, я осторожно приоткрыл колпак, выстрелил два раза.
Осмотрелся. Метрах в двухстах двухмоторный Ме-110 с крестами и свастикой. Как и мой МиГ-3, он лежал на брюхе.
К моему самолету, проваливаясь в снегу, бежал фашистский летчик. Я прицелился, выстрелил. Гитлеровец схватился за живот и упал. И тут я увидел второго. Он крался ко мне, прячась за валунами. Но когда понял, что обнаружен, сразу открыл стрельбу. Он спешил и промахивался. Мы были уже рядом. Я нажал на курок. Выстрела не последовало. Гитлеровец выхватил нож, прыгнул на меня. Острая боль обожгла лицо, я упал навзничь и на мгновение потерял сознание. Пришел в себя. Собрав последние силы, я оторвал волосатые руки от своего горла. Мы вскочили. Я нанес ему резкий удар в пах, и он упал. Мой пистолет поблескивал шагах в трех-четырех. Выбросил давший осечку патрон и выстрелил в фашиста.