– Странно, а я не замечал.
– А как бы ты заметил? Вы же у нас герои, по лесам мотаетесь, куда тебе на своих посмотреть пристально! Это я с каждым человеком поздороваюсь, потом беседы побеседую, узнаю, кто чем дышит. Ты думал, что они нашим часикам завидуют? Да у многих наших деревенских баб уже есть часы с такими стразами, что москвички им позавидуют, просто ты по мужской привычке не замечаешь у них даже смену цвета волос. А я замечаю, должность такая. И знаешь, что я тебе скажу, Сергей? Это правильно. Тем и отличается мудрый человек от энергичного… чудака. О малых нуждах умеет думать, потому и мало тех, о ком ты спрашивал, – выдал тираду участковый, начиная движение.
Ишь ты, все по правилам сделал, зеркала обежал, поворотник включил. Интересно, когда мы тут начнем материться на обгоняющих?
– Так он у нас вроде как диктатор, без выборов, – качнул я еще, раз уж шериф разговорился. Похоже, мы оба в обыкновенном разговоре-сплетне хитрим: каждый преследует свою цель.
– А это-то при чем! – рассмеялся участковый. – Как выборность или невыборность влияет на количество ушедших или пришедших, например? Выборы – они ж для выбора, и только. Просто нужно определить, кто же на селе лучший для дела. А если это очевидно даже совсем тупому, да еще и на самом начальном этапе? Тогда не выборы, а фикция, для бумажки. Формализуют его – что это изменит? Количество нытиков никак не поменяется. Знаешь… Я начинал в деревеньке таежной – недолго там служил: сократили деревню. И сократил такой вот, весь выборный – говорил складно про свободы, с мужиками пил, советовался со всеми, старался никого не обидеть. А в райцентре не мог: гордый я, мол. Провалил подряд два зимних сезона по углю и мазуту – люди и побежали. И деревеньку стерли с карты. И таких пятен от ластика по России – ого-го. Большинство слито «выборными», еще в девяностых.
– Мне порой кажется, что у него какой-то тумблер стоит, – поделился и я. – Считает нужным – включает «диктатора», изменились обстоятельства – сам таскает бревна и раздает населению стволы.
– Я, кстати, резко против был, – недовольно бросил Уксусников. – В смысле, по оружию… Ох ты, косуля! Смотри, слева у кустов стоит.
Машина плавно притормаживала. Петр потянулся к соседнему сиденью за «беней»: все никак не закрепим ружье в салоне.
– Брось, не ко времени – поехали, куда мы ее сейчас… А почему против-то? Впрочем, понятно, ваша вечная общая ментовская привычка: сами со стволами – остальным болт.
– Точно, – охотно согласился Уксусников. – Так я ж был государев человек! Как и сейчас. И у меня, кстати, оружие дома не хранилось – оно ж табельное… Я одно знаю: рано или поздно кто-нибудь по дури саданет в соратника. А мне разбираться. Оружие в армии хорошо – в миру не надо. Не нужно оно, поверь, насмотрелся, хоть и молодой.