Старший барака номер восемь, ранее в чине фельдфебеля служивший в полковой столовой, привычно оглядел строй понурых оборванцев, своих подчинённых. Он ещё раз порадовался тому, что вовремя, сразу после прибытия их группы в лагерь, успел подсуетиться и занять такое тёпленькое местечко, как старший барака. И теперь ему, в отличие от всех остальных, не приходится трудиться по четырнадцать часов в сутки на полевых работах. Его задача — лишь наблюдать за тем, насколько качественно они работают, покрикивать на нерадивых, да следить за выполнением нормы. Норма — это важно. Очень важно. За недовыполненную дневную норму англичане вполне способны урезать, а то и вовсе отобрать паёк. Такие случаи в их в лагере уже были. А вот за перевыполнение нормы паёк обещали выдавать усиленный.
Правда, никто пока этих усиленных пайков не видел. Перевыполнить норму в полтора раза ещё никому не удалось ни разу. И обычная-то норма на первый взгляд кажется совершено нереальной. Но как-то справляются с ней, хоть и на пределе сил. Вечером, после возвращения в барак, люди буквально валятся на нары. Позавчера же один человек и вовсе упал прямо в строю, когда они после работы возвращались с поля в лагерь. Упал, и не смог подняться сам.
Повезло парню, что и говорить. Соседи не бросили его. Подняли и на руках дотащили до барака. А иначе британцы наверняка расстреляли бы его. Так же за ночь он немного оклемался и вчера вышел на работы вместе со всеми. И хотя бывший фельдфебель заметил, как вчера другие пленные немного помогали в поле ослабевшему товарищу, вмешиваться он не стал. Зачем? Норму ведь барак выполнил, и он вновь получил свой полуторный паёк, положенный ему как старшему.
Где сейчас этот парень? Сегодня не свалится? Фельдфебель ещё раз оглядел строй и нашёл того стоящим во второй шеренге. Взгляд усталый, голодный, но при этом злой. Да, этот не сдастся и не смирится. А как же он ненавидит англичан! На конвой смотрит так, что кажется, вот-вот бросится и вцепится в глотку зубами. Впрочем, в лагере почти у всех похожее отношение к британцам. Ну, кроме тех, кто уже сдался и мысленно похоронил себя. Их сразу видно, у них глаза потухшие.
Бывший фельдфебель пересчитал людей в строю и, убедившись в том, что все на месте, скомандовал поворот направо и начало движения. Сейчас шесть часов утра, а поесть им дадут в одиннадцать. Будет получасовой перерыв на отдых и приём пищи.
У внешних ворот лагеря к строю присоединился британский конвой — полудюжина охранников с винтовками и ещё четверо с собаками. Краем глаза фельдфебель заметил, какой полный ненависти взгляд метнул в них тот молодой солдат, которого едва не расстреляли позавчера из-за потери сил. Как же его зовут-то? Некоторое время фельдфебель пытался вспомнить имя этого счастливчика, спасённого от расстрела товарищами, не вспомнил, плюнул на это дело и спокойно пошёл дальше во главе колонны.