]. Тьфу.
Когда же я (очень аккуратно, держась за перила) спустился из вагона на землю, ко мне подлетел какой-то мальчишка. Знакомый, друг? Хотел было протянуть ему руку, но тот вдруг без предупреждения обнял меня и поцеловал в щёку.
Буря эмоций захлестнула меня. Сразу вспомнил, кто это [Колька Деревенко]. А моё мнение об Алёшке упало существенно ниже плинтуса. Это он что, с ним… [гнев] [отвращение] [недопустимость].
Так. Ничего не понимаю. А чего он тогда целоваться полез? Не девчонка, чай. Это хорошо, что я такой добрый. Другой мог бы и в рыло дать…
— …Но в теннис! В теннис мне с сёстрами можно поиграть?!
— Алёша! Я ведь говорил уже. Нельзя! Что ты как маленький?
— Мне скучно.
— Я понимаю.
— На дерево нельзя, на велосипеде нельзя, в мяч нельзя. Даже в теннис нельзя!
— Алёша! Мы же уже разговаривали с тобой об этом! Нельзя!
— Извините. Обидно.
— Понимаю. Но… такова судьба.
— Ладно, я потерплю. Извините, сорвался.
— Давай лучше мы ещё раз повторим с тобой французские глаголы. Итак, мы остановились на…
— Давайте…
Что ж, французский — это не страшно. Я его худо-бедно, но знаю. Гораздо хуже латынь. Мне нужно чего-то испугаться или чему-то обрадоваться, когда меня спросят о латыни. Тогда, может, тоже вспомню. Но пока не получается. Я как-то меньше стал бояться. Не как в первый день. А то, что я латынь забыл полностью, смазывается тем, что Алёшка и раньше успехами в ней не блистал.
Ещё хуже латыни — русский язык. Прямо беда с ним. Я сейчас по-французски пишу много грамотнее, чем по-русски. Собственные знания Алексея по русскому не восстановились. И когда он пытается что-то писать, то чаще всего слова пишет так, как они ему слышатся в данный момент. Правил-то он никаких не помнит [уныние]. Зато правила знаю я. Я-то, в отличие от него, пишу довольно грамотно (читал много). И он этим пытается пользоваться, беззастенчиво обращаясь к моей памяти в спорных моментах. Как правило, верный ответ быстро находится. Но беда в том, что это верный ответ с точки зрения орфографии начала XXI века. В итоге, на бумаге у нас с ним получается полная фигня [согласие]. Подменить я его тоже не могу. Во-первых, нынешние правила русского языка мне всё равно не известны. А во-вторых, когда я отодвигаю Алёшку в сторону и пытаюсь писать сам, то у меня почерк меняется. Характерные Алёшкины завитушки на буквах остаются, но всё равно это больше похоже на мой старый почерк. К тому же, писать перьевыми ручками я не привык. Кляксы постоянно сажаю. Мсье Жильяр в ужасе от моих диктантов.
Зато на математике я отыгрываюсь [