Она выдернула руку.
— Сколько раз я тебе говорила. Здесь не принято ходить под руку. Как лавочники.
Они молча дошли до своего отеля.
— Сережа, купи булку к завтраку.
В бюро сидела толстая, надутая хозяйка, не кланявшаяся первой. «Оттого, что мы русские и ты шофер», — жаловалась мужу Татьяна Александровна.
У себя в комнате она сняла платье и повесила его в шкаф: «Когда еще сошьешь новое?» И, надев халат, принялась жарить бифштекс на спиртовке: «Господи, и это моя жизнь».
Ее муж вошел, неся булку. Большой апельсин оттопыривал карман его пиджака.
— Ну, давай завтракать, Танечка. Я страшно проголодался.
Она поставила перед ним тарелку с бифштексом и села напротив.
— А ты?
— Я не хочу. Я не голодна.
— Нет, нельзя. Надо есть. Ты и так худенькая. Долго ли заболеть?
— Ах, не все ли равно. Заболею, умру. И слава Богу.
— Что ты говоришь, Таня?
— Что я говорю? Только то, что я предпочитаю умереть, чем так жить.
— Но, Таня, я не понимаю…
— Не понимаешь? Ты, конечно, думаешь, что я вполне счастлива. Муж обожает, работать не заставляет. Даже балует — вот апельсины носит. Что же мне еще нужно?
Он растерянно стоял перед ней.
— Но в Петербурге, помнишь? У нас ничего не было, и ты никогда не жаловалась.
— Да. И ты бы хотел, чтобы я всю жизнь продолжала штопать твои носки и радоваться, когда ты мне принесешь апельсин? Но там все голодали. А здесь… Здесь я не могу.
— Но, Танечка, если тебе тяжело, я возьму ночную работу. Берг предлагал… Это совсем не трудно. Тогда я буду зарабатывать гораздо больше и…
— И тогда ты купишь мне новую шляпу и фальшивый жемчуг. Спасибо, но мне этого не нужно.
— Но, Танечка…
— Вот Джонсон предлагал мне все, что я захочу. Но я честная женщина. Я твоя жена. Я не буду тебе изменять. Нет. Я лучше умру с горя.
— Он взял ее за руку.
— Скажи… Ты… Ты любишь его?
— Люблю? Ты с ума сошел. Какая там любовь! Но мне уже двадцать семь лет. Я скоро постарею, подурнею. Это, может быть, мой последний шанс в жизни.
Она положила голову на стол и громко заплакала. Он осторожно погладил ее волосы.
— Не плачь, не плачь, Танечка. Ты просто разнервничалась. Все пройдет, все будет опять хорошо. И ведь ты… любишь меня немножко?
Она выпрямилась.
— Нет. Я давно не люблю тебя. Без тебя я была бы богата и счастлива.
— Ах, вот как. Жаль, что ты так поздно сказала.
Он замолчал. Она продолжала всхлипывать. Он принес ей воды.
— Выпей, успокойся.
Она вытерла глаза.
— Спасибо. Теперь ничего не переменишь. Ты не сердись, Сережа.
— Я не сержусь.
Она подошла к умывальнику и стала прикладывать мокрое полотенце к лицу.
— Я, Таня, прилягу немного. Я сегодня должен раньше выехать.