— Конечно, когда тебя бросают любимые, это неприятно. Это ужасно, это нервы, стресс и седина раньше времени. Но ещё хуже, когда тебя бросают сразу две любовницы в один день!
— Так у тебя их было две?! — Я чуть не съехал со стула. Что-то мне хватит…
— У меня их десять, — нетрезво обиделся капрал. — То есть было десять, теперь-то осталось только восемь. Эта красотка Софи… я всегда знал, что это ненадолго, она чертовски хороша, слишком хороша, даже чрезмерно! Но я не думал, что меня это так потрясёт. Я и не предполагал, что могу так сильно к ней привязаться. И зачем? Кто меня просил? Нельзя влюбляться, никак нельзя, нельзя-а…
Он повесил голову и заплакал. Или скорее сделал вид, насильно выжимая из себя слезу в рюмку, чтобы посочувствовали.
— Ну, будет, будет, — с деланой суровостью похлопал его по спине Жерар и подмигнул мне. Он широко улыбался, являя собой абсолютную невосприимчивость к количеству выпитого, и явно наслаждался излияниями капрала. Для него это было развлечение, я понимаю: тощий капрал был просто смешон, когда так явно играл на публику, пытаясь растрогать нас своими слезливыми россказнями…
— Сейчас восемь, но сколько их у тебя ещё будет? Сотни!!! И уж получше этой Софи, какой бы красоткой она ни была. Женщины же липнут к тебе, как мухи на мёд. — Комиссар в своей манере попытался поддержать самолюбие Флевретти.
— Знаю, — невозмутимо отозвался тот. — Но никто не будет такой, как она! А ещё как Мари, которая мастерски танцует стриптиз при каждом удобном и неудобном случае, а ведь у неё уже внуки в школу пошли. Где я ещё такую найду? И Софи… о, Софи умеет открывать пиво зубами, без помощи рук, зажав бутылку между грудями. Кто ещё так может?!
Мы не можем, переглянувшись, поняли мы с шефом.
— Во-о-от! Таких женщин у меня уже не будет. И они обе бросили меня в один день!
— Ничего, может, ещё вернутся, по крайней мере, хотя бы одна из них. — Я осторожно вставил своё слово. Неудобно было всё время молчать, Флевретти мог заподозрить, что у меня чёрствое сердце и я ему не сочувствую.
Хотя на самом-то деле так оно и было. Как можно сочувствовать тому, у кого ещё осталось восемь любовниц?! Или всё-таки можно, но именно потому, что целых восемь… Восемь! Куда ему столько?!!
— Да ты что, я же говорю — окончательно! — доорался до меня капрал, видя, что я занят подсчётами в уме. — Они и слышать обо мне не хотят. Да, конечно, зачем я им? Работаю круглые сутки, жалованье смешное, карьерного роста никакого, служебные льготы тоже ничего не компенсируют. Вот если бы вы мне подняли зарплату, шеф…