— Вам придётся пройти со мной в отделение. — Я резко завернул её руки за спину и защёлкнул наручники.
— Дьявол, не сработало, — удручённо фыркнула она, разочарованно пнув предательский чемодан ногой. — А Элви говорила, что вы лёгкая добыча…
Я мысленно сделал пометку побеседовать кое с кем (и что там ещё она обо мне рассказывает?) и быстро проверил содержимое чемодана. Так, понятно, почему она не смогла с ним убежать — эдакую тяжесть даже я с трудом поднял! Под верхним слоем одежды и белья были аккуратно уложены ряды золотых вилок, ножей, чайных ложечек, молочник и двенадцать тарелок с гербами. Нехилое богатство, можно сказать, попытка ограбления века…
— Я должна была это сделать, — выдохнула Амалия, низко опустив голову. — Он не оставил мне выбора.
— Она, — поправил я. — Знаете, чистосердечное признание облегчает участь. Вы можете честно сказать мне, почему убили мадемуазель Манон?
— Что-о?! — Служанка подняла на меня возмущённый взгляд. — Какое убийство? Никого я не убивала!
— Ага, — не поверил я. — Все, значит, убивали, а вы нет! Зачем же тогда убегали?
— Чтобы успеть спрятать всё это. Вы можете обвинить меня в воровстве, но никогда, слышите, никогда Амалия де Гонкур никого не убивала! Даже мух, хотя от них вся зараза в доме.
В её грозном тоне было что-то такое, что я предпочёл ей поверить.
— Тем не менее вам придётся проехать со мной в отделение и дать показания там.
— Как прикажете. Теперь я действительно в вашей власти. — Она окинула меня плотоядным взглядом и, выпятив немаленькую грудь, гордо прошествовала вперёд. Я сопроводил её в гостиную, где все остальные «подозреваемые» изо всех сил дули на ошпаренную коленку капрала. У секретарши кузена Бобёрского это получалось лучше всех, но, возможно, она играла на публику…
Оставив скованную табельными наручниками Амалию вместе со всеми гостями, я поманил к себе хозяина дома. Мне необходимо было поговорить с ним ещё раз. По-серьёзному…
— Вы скрыли от меня, что мадемуазель Манон была одета несколько иначе. Где её одежда?
— Откуда мне знать? — возмутился он, но покрасневшие уши и бегающий взгляд его выдали.
— Ведь вы её переодели в это жёлтое платье? И даже добавили дурацкую маску для завершения образа. Предупреждаю вас, что попытки запутать следствие караются сроком от…
— Да, это сделал я! — не выдержал домовой, брызгая слюной и едва не плача. — Я же говорил, что хотел защитить брата! К тому же такая непристойность в моём доме! Кожаное бельё, плеть, цепи — это же садомазохизм чистой воды! Я сбегал наверх за жёлтым платьем моей бабушки, в котором она выходила замуж (оно у нас передаётся по наследству), и прихватил ещё маску, привезённую из Вениции в прошлом году. Мне казалось, так будет лучше…