Теперь Иосифу Михайловичу представлялось, будто он все-таки был на тем заседании и слышал, как Артем, будто молотом, вбивал в уши присутствовавших одно требование за другим:
— Первое. Не выселять насильственно из Киева русских солдат и вообще русских граждан. Второе. Не препятствовать свободному продвижению отрядов Красной гвардии в Донбасс, на помощь местным рабочим в их борьбе против Каледина. Третье. Не мешать свободному пропуску хлеба в Россию для снабжения голодающего русского пролетариата. Четвертое. Не чинить препятствий свободному пропуску в Россию сырья и топлива…
Кто бы осмелился открыто возразить ему? Молчали эсеры украинские и просто эсеры. Помалкивали меньшевики и бундовцы. Делать нечего, пришлось принимать вызов самому Симону Петлюре, прибывшему как раз перед тем в Харьков.
Высокий и тощий, в распахнутой шинели, вышел Петлюра на трибуну. Он понимал, чувствовал, что пафос его газетных статей — стиль в данном случае неуместный. Ибо преимущество спокойного, деловитого стиля Артема будет явным. Приходится с этим считаться.
— Пропустить отряды Красной гвардии в Донбасс? — вопрошал Петлюра. — Не возражаем. Но при условии, что нас предупредят о таком передвижении. Выселять из Киева русских граждан не станем. Ну, а что касается пропуска сырья и хлеба в Россию… Что ж, препятствовать не будем, пожалуй. Но и содействовать — тоже…
Словесная баталия затянулась до поздней ночи. А тем временем большевистскими силами — красногвардейскими отрядами и революционными частями гарнизона — были заняты почта и телеграф, банки и вокзалы…
Иосиф Михайлович уже неплохо узнал город, успел побывать в различных его районах, общался со многими участниками тех событий — картина передвижения боевых сил большевиков виделась с предельной ясностью.
Еще днем по улицам в направлении к вокзалам двинулись красногвардейские дружины — это был отвлекающий маневр: будто Красная гвардия покидает Харьков. Ночью же красногвардейский полк Южной железной дороги под командованием Исаева вышел на заранее намеченные позиции, окружив казармы автоброневого дивизиона. Чтобы избежать бессмысленного кровопролития, в казармы направили парламентеров — с предложением добровольно сдать оружие. В дивизионе поначалу уперлись, даже вознамерились было оказать сопротивление. Но, услышав убедительные голоса красногвардейских пулеметов, передумали — сдались.
Командование 28-го полка оказалось менее сговорчивым. Пришлось начать подготовку к штурму казарм, причем так, чтобы полк не успел покинуть их и развернуться для боя. Сюда же подтянулись и управившиеся с автобронедивизионом красногвардейцы-железнодорожники.