— Кстати, звонил мистер Хардинг. Он приедет во второй половине дня. Вы сумеете его увидеть до отъезда.
— О, это замечательно! — воскликнула Оливия.
Джанет Росс не увидела и тени смущения в ее глазах и поняла, что, в отличие от многих других пациенток, эта девица отнюдь не влюблена в доктора. Она проговорила довольно сухо:
— Когда в «Ковент-Гарден» вы будете танцевать «Лебединое озеро», не забудьте, благодаря кому…
— Никогда! — с горячностью перебила ее Оливия. — Но Боже мой, даже если эта мечта сбудется — то очень и очень нескоро. Вам придется набраться терпения!
— Мне кажется, — миролюбиво заметила молодая медсестра, — что искусство танца — это особый дар. Но неужели вы готовы отдать ему всю свою жизнь? Допустим, вы выйдете замуж. Вы сможете остаться балериной?
Оливия покачала головой:
— Нет. Вы, наверное, замечали, что большинство балерин, вступая в брак, оставляют сцену. Практически сразу. Вот почему я никогда не выйду замуж.
— А если встретится достойный человек, — пытливо взглянула на нее медсестра, — вы не измените свое решение?
— Сомневаюсь, что он существует. По крайней мере — для меня.
«Ее наивность может сравниться только с глубиной убежденности, — подумала Джанет и вздохнула про себя: — Значит, у него нет никаких шансов! Это кошмар».
— О да, вы, наверное, правы. Если вы действительно хотите сделать карьеру…
— Нет, вы меня неправильно поняли, — возразила Оливия. — В слове «карьера» есть что-то коммерческое… Танец — это искусство, а не бизнес. Это нечто такое, что зарождается в вас…
— Господи, мы с вами заболтались так что и завтрак принесут, и доктор приедет раньше, чем вы успеете принять ванну, — прервала пациентку медсестра. — Надо заняться делом!
После ленча, зная, что доктор Хардинг появится не раньше второй половины дня, Оливия решила пойти погулять в парк, раскинувшийся вокруг дома.
С книгой в руке, останавливаясь по дороге, чтобы поприветствовать знакомых, которым еще не разрешали так свободно передвигаться, как ей, Оливия постепенно добралась до своего любимого уголка под раскидистым каштаном, который был виден из окна ее комнаты. Устроившись на скамейке, она задумалась, держа книгу на коленях, и не заметила, как через газон по направлению к ней шел высокий мужчина. Только услышав хорошо знакомый голос, она очнулась и, радостно вскрикнув, импульсивно вскочила, протягивая руку для приветствия.
Ничто не могло доставить доктору большего ощущения триумфа, чем та легкость, с которой она оказалась на ногах.
— Я даже не буду спрашивать, как вы себя чувствовали в мое отсутствие, — проговорил Гиффорд. — Прогресс налицо. В мыслях вы, наверное, уже далеко отсюда, не так ли?