Гиффорд убеждал себя, что чем дольше он будет оттягивать новую встречу с Оливией, тем легче окажется при встрече предложить «остаться друзьями» и не обнаружить своих истинных чувств.
Особая ирония всей ситуации заключалась в том, что впервые он увидел Оливию именно в Ментоне, куда приехал не в последнюю очередь ради того, чтобы проверить свои чувства к Афине. А вместо этого нашел ту единственную, которая могла бы сделать его жизнь полноценной, заполнить вакуум одиночества, начинающего слишком часто напоминать о себе.
Ясно уже, что решение держаться от нее подальше ничего не изменит. В первую очередь она решит, что больше не интересует его, и глубоко расстроится. В общем, ничего не остается, кроме как смириться с тем, что сердце Оливии целиком и полностью принадлежит искусству, которое она обожает.
«Я рождена для танца».
Значит, она должна танцевать. И быть счастлива. Человек абсолютно бескорыстный, Гиффорд — этакое восьмое чудо света — был готов радоваться тому, что мечта девушки, которую он полюбил, исполнится.
Но вместе с тем он понимал, что будет полным безрассудством взять и просто вычеркнуть ее из своей жизни. Это только усилит чувство одиночества, а кроме того, у Гиффорда было подозрение, что, несмотря на все успехи, Оливии по-прежнему нужна защита. Ее нельзя оставлять один на один с этим фанатичным маленьким монстром со стальным взглядом.
Иван Дуброски вряд ли был бы польщен, узнав, что думает о нем мистер Хардинг.
У служебного входа клубилась обычная толпа в надежде хотя бы мельком увидеть известных балерин и получить автограф. Не без труда прокладывая себе путь, Гиффорд, который был без машины, двинулся к главному входу, но моментально понял, что с надеждой поймать такси придется распроститься.
Он не стал становиться в очередь и не присоединился к охотникам, кидающимся к каждой проезжающей машине. Он просто стоял на краю тротуара, когда черный длинный блестящий лимузин остановился рядом. Дверца распахнулась, в салоне вспыхнул свет, и знакомый голос единственного пассажира окликнул его по имени.
Гиффорд поднял руку в знак приветствия:
— Привет, Афина!
— Тебе куда? — поинтересовалась она. — Если на Уимпол-стрит, нам по дороге. Садись, подвезу.
Нетерпеливые гудки автомобилей, которым «ройс» перегородил дорогу, делали дискуссию неуместной. Гиффорд быстро нырнул в салон, захлопнув за собой дверцу. Машина резко тронулась с места.
— Это просто замечательно! — воскликнула Афина. — Ты-то мне и нужен! Я звонила тебе утром, но твоя чопорная секретарша сказала, что ты занят, и я не стала ничего передавать. Мне позвонить некогда, а в оперу ходить — есть время?