Это была его обычная манера, и Оливия подумала: «Мне досталось восьмое чудо света — бескорыстный мужчина!» При всей своей неопытности Оливия за последние четверть часа приобрела мудрость, которую дает женщине любовь. Она понимала, что еще не пришло время рассуждать о будущем. Но настоящее принадлежало им безраздельно, потому что они наконец нашли друг друга.
Они решили до премьеры никому, кроме миссис Морнингтон, не сообщать о помолвке.
В течение нескольких последующих дней они старались проводить вдвоем каждую свободную минуту. Единственное, чего опасалась Оливия, — возможной реакции Дуброски, поэтому они избегали появляться в таких местах, где можно попасться на глаза любопытному журналисту или знакомым, способным обратить внимание на то, что слишком часто видят их вместе.
Пока Оливия решила ничего не говорить жениху о беседе с Дуброски. В конце концов, какая польза от того, что Гиффорд станет еще хуже относиться к балетмейстеру? Более того, Оливии в каком-то смысле следовало бы быть благодарной Ивану. Она даже нашла в себе силы отнестись с юмором к сложившейся ситуации. Интересно, что бы сказал Дуброски, если бы узнал, что своим визитом не только не оттолкнул ее от доктора, но, наоборот, свел их. И навсегда!
Оливии очень хотелось поделиться со своими коллегами по сцене той новостью, которую она узнала от Дуброски в частном порядке; сказать, что им не долго осталось терпеть придирки их скандального наставника. Если то, что он сказал, окажется правдой, это будет довольно мудрым поступком с его стороны, потому что растущее недовольство методами работы балетмейстера могло бы очень скоро подвигнуть его жертвы на открытый конфликт с руководством театра.
Вечером перед премьерой Гиффорд ужинал в одиночестве. Он так нервничал, что с трудом мог сосредоточиться на своей статье, которую надо было вычитать после машинистки. Набивая очередную трубку, он даже подумал, не пойти ли прогуляться, но в этот момент послышался звонок у входной двери.
«Кого это черт несет?» — удивился доктор. Подъезд запирался на ночь; внизу оставался ночной сторож. Нахмурившись, Гиффорд прислушивался к приглушенному голосу своей экономки. Через некоторое время она вошла в кабинет, оставив дверь полуоткрытой.
— Кто там? — нетерпеливо поинтересовался Гиффорд. — Кто-то хочет меня видеть?
— Совершенно верно, и этот кто-то не поверит, что ты занят, — раздался из коридора веселый голос. — Гиффорд! Я вломилась в очень неподходящий момент?
— Афина! — воскликнул он, вставая из-за стола и внутренне проклиная ее появление. — Какой сюрприз!