Она испытывала несказанную радость, что уехала из Бомбея, подальше от леди Брейтвейт.
Единственное, о чем она постоянно вспоминала, так это о том, как Кельвин поцеловал ей руку.
Серафина, правда, пыталась убедить себя, что поцелуй этот ровным счетом ничего не значит, и тем не менее прикосновение его губ вызвало в ней странное, доселе неизведанное чувство.
У нее было такое ощущение, словно в сердце ее разгорелся пожар и язычки его пламени разошлись по всему телу.
Губы Кельвина лишь на секунду коснулись ее ладони, но, когда он выпустил ее руку из своей, у Серафины возникло желание прильнуть к мужу и никуда его от себя не отпускать.
Впрочем, она тут же подавила его, сказав себе, что поцелуй этот был вызван не чем иным, как добрым к ней отношением.
И леди Брейтвейт, и змея напугали и расстроили ее. А Кельвин просто успокоил, так же как утешал ее в первую брачную ночь и во время шторма.
«На самом же деле я ничего для него не значу, — убеждала себя Серафина. — Я просто женщина, на которой его заставили жениться».
Мысль эта постоянно причиняла ей боль со времени ее замужества.
Но сейчас Серафина особенно переживала безвыходность положения, так как пришла к выводу: ее просто страшит то, что леди Брейтвейт может разрушить дружбу, которая возникла между ней и Кельвином.
И этот неотступный страх так до конца и не оставлял ее.
Однако с каждой милей, приближавшей их к Удайпуру, Серафина больше и больше радовалась тому, что они все дальше уезжают от Бомбея.
Теперь у нее не было оснований беспокоиться ни о том, что леди Брейтвейт и Кельвин могут встретиться, ни о том, что эта женщина снова пройдется своим змеиным языком по ее деньгам. А ведь это весьма и весьма щекотливая тема.
«Как хорошо, что, когда мы вернемся домой, она уже уедет!» — с удовлетворением подумала Серафина.
И в очередной раз припомнила ощущение, которое охватило ее, когда теплые губы Кельвина коснулись ее ладони.
Подъезжая к Удайпуру, Серафина и Кельвин увидели, что их встречает Целая конная армия. Всадники сопровождали их по городу, пока перед ними не возник великолепный дворец, четко вырисовывающийся на фоне синего неба.
Главный вход охраняла стража, и, когда знатные гости вышли из кареты, к ним для приветствия направился букши — командующий дворцовой охраны магараджи.
За ним несли королевские знаки отличия, знамя и литавры.
Следом шли почетные члены правительства. Они провели Серафину с Кельвином мимо солдат, стоявших на карауле, в просторный тронный зал.
Им пришлось идти через целую анфиладу залов, где было много индийцев, которые поспешно вставали при их появлении.