Но когда, наконец, счет был оплачен, программа кабаре закончилась и ресторан опустел, Карлотта села в машину Нормана и устало откинулась на мягкие подушки.
— Я умираю, — сказала она. — Вечер был чудесный, но у меня заболела голова. Не разговаривайте со мной, позвольте мне расслабиться, пока мы едем домой.
Она казалась очень красивой в тусклом свете, глаза закрыты, руки с розовыми ногтями безвольно упали на колени. Норману хотелось взять эти руки в свои, целовать их, обнять ее. Вместо этого он смотрел в окно, скрестив руки и упрямо сжав губы.
Когда они остановились у дома, Карлотта открыла глаза.
— Уже приехали? — сказала она. — Я такая сонная. Не выходите, дорогой Норман, я уверена, что вы тоже устали.
Не слушая ее, он вышел из машины, чтобы помочь ей. Подойдя к входной двери, Карлотта остановила его.
— Я сама поднимусь по лестнице, — сказала она. — Спокойной ночи и благодарю вас за чудесный вечер.
— Карлотта! — хрипло произнес Норман. Это был возглас человека, оставшегося без сил.
Она смягчилась.
— Мы увидимся завтра. Вы позвоните мне утром?
— Позавтракайте завтра со мной, — сказал он умоляюще. — Я буду в Лондоне. Я могу освободиться к половине второго, если мы встретимся в «Рице» или там, где вы пожелаете.
У Карлотты было другое приглашение, но ее мучили угрызения совести за поведение в этот вечер.
— Я с удовольствием приеду, — ответила она.
Послав ему воздушный поцелуй, Карлотта быстро захлопнула за собой дверь.
Только оставшись в спальне одна, глядя на свое отражение в зеркале, снимая орхидеи с плеча, она призналась себе:
— Я люблю Гектора.
Она впервые посмотрела правде в лицо, больше притворяться она не могла.
Норман нравился ей, она восхищалась им, наслаждалась его вниманием, но Гектор пробудил в ней страсть.
Гектор, человек, которого она видела всего несколько раз и о котором она так мало знала, стал тем мужчиной, которому она отдала свое сердце. Что-то глубоко запрятанное в ней, о чем она никогда не подозревала, трепетало от мысли о его худощавом сильном теле, умном лице с юными мечтательными глазами.
У нее было впечатление, что заключенный в нем мощный двигатель ведет его вперед к достижению идеалов. Она чувствовала, что в целеустремленности есть различие между молодым человеком и Норманом. Норман был тоже энергичен, но он был материалист, как говорят, реалист. От Гектора исходило какое-то неописуемое тепло, как от человека, который смотрит на звезды и видит ту единственную дорогу, по которой стоит идти вперед, потому что она ведет к звездам. Но у него ничего не было: ни положения, ни денег, только весьма проблематичное будущее.