— Странно, что вы не узнали его, — сказала Суэла. — Это Ганконер, персонаж кельтских мифов. Его имя в переводе означает «говорящий о любви» или «ласковый любовник». Шумеры называли его Лилу. Он инкуб, скачущий верхом на коне, ночной кошмар, являющийся по ночам женщинам, чтобы их соблазнить. Бедняжки, которым он является во сне, поддавшись его чарам, начинают постепенно чахнуть. Он высасывает из них жизнь, как вампир — кровь. Ганконер и есть то существо, о которых вы писали в своей книге, — демон-любовник. — Суэла зябко обхватила себя руками, словно от холода. — Он самый опасный из всех, потому что самый красивый. Остальные…
Кивком она указала на правую часть картины — обернувшись, я увидела лес, куда направлялась процессия. Среди густой чащи мелькали призрачные, точно сотканные из тени, существа. В отличие от сказочных фей и эльфов, составлявших свиту королевы фей, обитатели чащи выглядели пугающе. По большей части это были низкорослые гоблины, гномы с чешуйчатой, как у ящерицы, кожей, дьяволы с раздвоенными змеиными языками и похожие на летучих мышей чертенята.
— Почему он возглавляет эту процессию? — не выдержала я. — Или он… с ней? — ревниво спросила я, кивнув на королеву фей.
Какое-то время Суэла внимательно разглядывала меня.
— В некоторых легендах говорится, что королева еще ребенком украла его у людей и наложила на него свои чары. Поэтому, когда он соблазняет женщину, высасывая из нее жизнь, то делает это, чтобы снова стать человеком. Но всякий раз его возлюбленная умирает еще до того, как ему удается это сделать.
— О… — протянула я, — как… печально. И интересно, — спохватившись, добавила я. — Сказать по правде, я еще никогда не слышала такой вариант легенды о демоне-любовнике. — Я снова бросила взгляд на картину: — А куда они направляются?
— Назад, в страну фей, — объяснила Суэла. — В легендах говорится, что некогда феи и демоны жили среди людей, свободно перемещаясь из мира людей в мир фей и обратно. Но потом, когда в мире людей стало слишком тесно, люди стали постепенно терять веру в древних богов. Двери между двумя мирами стали закрываться. И феям, и демонам пришлось выбирать, в каком из них остаться. Большая часть их предпочла вернуться в страну фей, однако кое-кто из них, полюбившие смертных, решили остаться. Потом двери между двумя мирами закрылись окончательно, а спустя какое-то время и сами двери стали исчезать одна задругой. Сохранилось только несколько таких дверей — их чрезвычайно трудно отыскать и еще опаснее пытаться проникнуть с их помощью в другой мир. Обычно они скрываются в непролазной чаще, преграждающей дорогу в другой мир, которая с каждым годом становится все гуще. Только очень немногие рискуют открыть эту дверь. А те, у кого хватает на это умелости, частенько исчезают навсегда, затерявшись между двумя мирами и став пленниками нестерпимой боли. Именно поэтому створки триптиха всегда закрыты. Мы открываем их только один раз в году, в день зимнего солнцестояния…