Голос ее внезапно сорвался, словно от боли. Удивившись, я трудом отвела глаза от картины и обернулась. В миндалевидныx глазах Суэлы блестели слезы… впрочем, не только в ее. Увлеченные ее рассказом, мы даже не заметили, как вокруг нас собралась небольшая толпа. Элис Хаббард и Джоан Райен стояли обнявшись и дружно утирали глаза носовыми платками. Фиона Элдрич с искаженным болью лицом, жалась к Элизабет Бук, а та сочувственно гладила по руке расстроенную азиатку. Трое специалистов по России сбились в кучку позади них — они явно чувствовали себя неловко, — но я заметила, что все трое не в силах оторвать глаз от картины. Интересно, почему они принимают так близко к сердцу эту сказку? Может, потому, что все они — как Суэла и Мара Маринка — бежали сюда со своей истерзанной родины?
Воцарившуюся в зале мрачную тишину прервал хорошо знакомый мне голос:
— На что это вы уставились?
Как и следовало ожидать, это была Феникс — облегающее ее словно вторая кожа ярко-алое платье и высокие, до середины бедер, сапоги из кожи питона выделяли ее из толпы. Повиснув на руке Фрэнка Дельмарко, она хлопала глазами, а сам профессор, судя по его виду, казалось, никак не мог вспомнить, где ее подцепил. Окружившая нас толпа моментально рассеялась.
— Суэла рассказывала нам об этой картине, — объяснила я.
Потом, спохватившись, принялась знакомить их между собой. Фрэнк, уже знакомый с Каспером, тут же завел с ним разговор о бейсболе — воспользовавшись этим, он вежливо отделался от своей спутницы. Суэла, то ли продрогшая, то ли просто расстроенная собственным рассказом, извинилась и отошла, сказав, что должна выпить чашку горячего чаю.
— А я, признаться, гадала, уж не решили ли вы, часом, пообщаться с духами — такие мрачные у вас были лица! Ой, знаете, я очень впечатлительная!
— Это действительно было немного… странно, — понизив голос, пробормотала я.
Потом в двух словах пересказала ей историю триптиха, заодно рассказав, как странно отреагировали на нее остальные.
— Ух ты! — хмыкнула Феникс, пожирая взглядом темноволосого всадника. — Держу пари: если бы он явился мне во сне, вряд ли бы мне захотелось проснуться.
Я молча кивнула в знак согласия. Теперь я наконец узнала его. Да, это был он, призрачный любовник из моего сна. Конечно, со временем этому найдется разумное объяснение, твердила я себе. Наверняка неведомый автор триптиха видел изображение над дверью «Дома с жимолостью»… или ему позировал тот же самый человек…
— … и когда Фрэнк мне сказал, я сразу решила: почему бы и нет? Что скажешь?
Я очнулась, сообразив, что так засмотрелась на мужчину с триптиха, что потеряла нить разговора.