Их, впрочем, никто не стал задерживать – поселок, видно, удовлетворился той жертвой, что команда навсегда оставила в его легкой песчаной земле, и отпустил ее. Ну или сделал вид, что отпустил…
Дорога, по которой они уезжали от поселка, была той самой, на которой они вчера взорвали грузовик с бандюками, и Артем прикинул, что вскоре они должны будут к нему подъехать. Ага, точно, чувство расстояния не подвело, да и горелым все еще тянуло оттуда в открытые окна их машины. Обгоревший остов армейского грузовика так и стоял на том месте, где Крысолов всадил в «урал» заряд из гранатомета. В наплывающих сумерках кто-то метнулся от обломков.
– Морф, сука, совсем свежий, вон «стробоскопит» как его, – зло прошипел Кусок. – Жаль, чуток раньше бы подъехать, пока он только шустером был, можно было бы и завалить, а теперь хрен ты его в этом лесу догонишь.
Что такое «стробоскопит», Артем не знал, но вспомнил, как еще до Хрени смотрел передачу. Про этих, как их, брейкеров. Говорят, модный танец когда-то был, и хоть Артем никогда так не танцевал, но очень хорошо запомнил, как передвигался по танцплощадке парень в узких черных очках – дергано, будто робот. Вот точно такие же, только ускоренные раз в сто, были и движения твари, обгрызавшей обугленные кости, – какие-то дрожаще-слитные. Каждое вроде как отдельный кадр, а попробуешь его вычленить – ни хрена не получается, одно в другое перетекает.
– Вот, запомни – свежий морф всегда так двигается в первые часы, как морфирует. Это потом уже, как морф новое тело «обомнет», так и плавность в его движениях появится.
Артем кивнул, запоминая, а про себя подумал, что морф – не дикарь, человеческий. Вряд ли это был кто-то из перекинувшихся бандюков, что в машине ехали, скорее набродь какая-то. С легким холодком в сердце он сообразил, что, может, это кто и из его односельчан – кому не повезло.
– Вот и будет новая напасть у поселка и деревень окрестных, – негромко произнес Старый. – Так-то все устоялось в здешних краях, а теперь будто камень в пруд с ряской бултыхнули.
Они доехали до съезда на лесную дорогу, ведущую к месту, где были спрятаны две оставшиеся сумки. Начинало темнеть, и именно этим, по-видимому, можно было объяснить то, что они свернули не на ту дорогу. Так этих дорог там было нарезано куча. А и запросто можно промахнуться: будь ты самый-распросамый лесовик, а все равно заблудиться можешь на тысячу раз знакомом месте. Главное, ехали вроде туда, даже они со Старым «узнавали» приметы. Точно, лешак водил. Потом, когда все же доперли, что не там они совсем, стемнело уже. Возвращаться и рыскать в потемках в поисках нужной дороги – можно найти, конечно, а можно вообще неизвестно куда выехать: лес – он такой. Так что, посоветовавшись, решили переночевать в лесу, а уже утром вернуться и отыскать все же захоронку. Тут, кстати, и поляна подвернулась подходящая. Раньше все, кто в лесу остановился, где-нибудь укрытие искали – под деревом или еще где, а сейчас чем больше вокруг тебя открытого пространства, тем меньше шансов, что какой-нибудь дикарь незамеченным подкрадется. Они хоть ночью не ходят особо, а все ж таки… От дождя, правда, на поляне защиты нет, если что, но тут уж так: либо мокрым, либо мертвым.