Коровы Васек не держал, хотя в селе почти у всех были коровы. Многие и по две, и по три держали, и коней, а вот Васька не сподобился – как, впрочем, и они с батей. Им проще было с охоты жить, а молоко или масло там у соседей брать. Потому хлев у него стоял постоянно пустой, Васька даже метился его в баню переделать, но решил уже ближе к концу лета это сварганить. Не переделает уже. А хлев – вон он стоит, и, как Артем помнил, вот тут, мимо него, и можно проскользнуть в узкую щель, а затем и в сад, как раз к их с батей дому.
Сколько раз они с Васькой этим маршрутом бегали – то к Артему, то от него. Не у одной Варьки старые маршруты есть… А со стороны этого ходика не видно – там как раз старая слива проход загораживает. Артем, стараясь не шуметь, прополз по проходу между бревенчатой стеной хлева и забором – со стороны хлева тянуло еле уловимым запахом старого навоза, он уже и отвык от запаха этого. Вот говорят: «дерьмо, дерьмо», а навоз старый – он даже пахнет по-другому… не как дерьмо, короче. Оглянувшись, он увидел, что все остальные члены группы не отстают.
Группа бойцов осторожно проскользнула через давным-давно выломанный пролет забора в их с батей изрядно, надо сказать, запущенный сад: ну не лежала у них с батей душа к садоводству, вот дед – тот, батя говорил, знатный садовник был, из других деревень яблони приносил. И прививал тоже, ага. Вот эту, «сладкую», Артем больше всего любил.
Яблоки на ней были какими-то удивительно вкусными, причем недозрелыми – даже больше, чем спелыми. Бывало, так с Васькой этими яблоками они объедались, аж животы трещали. А как сорт этот зовется, он и не знал. Теперь сюда, между кустами ирги. Основные стволы ягодника были узловатыми и перекрученными, точно анаконды, а вот понизу их молодая поросль густо разрослась, скрывая все достаточно надежно.
Ну вот и дом их – Артем прижался спиной к серым бревнам и перевел дыхание. Усталости как таковой и не было – по правде сказать, просто сердце билось уж очень сильно. Он махнул рукой, и Крысолов с Куском принялись огибать дом с северной, глухой стороны – он их туда нарочно послал. А им со Старым, как более мелким, можно и тут под окнами проскочить. Во дворе никого не было, из дома тоже не доносилось никакого шума, значит, тем более надо было вести себя скрытно, хотя больше всего на свете Артем обрадовался бы, если услышал сейчас ворчливый голос бати: «Ну кто так ползает? К земле, к земле жмись. Льни к ней, а то я вас за полкилометра услышал…»
Тем не менее их никто не позвал, и через какое-то время их четверка подкралась к крыльцу, только с разных сторон. Старый присел между окнами, готовый в любой момент, приподнявшись, полить очередями любого, кто с недобрыми намерениями к этим самым окнам подойдет. Остальные тихо взобрались под навес на крыльцо. Дверь в сени была слегка приоткрыта. Ну уж чего-чего, а как проникать в помещения, это он в первый же день усвоил, когда его Крысолов в поселке гонял. Перебросившись парой жестов и договорившись, кто что держит после открытия двери, они рассредоточились, чтобы не быть на одной линии огня, если что. Кусок резко открыл дверь, моментально схоронившись за косяк, они же с Крысоловом прощупали пространство перед собой уже взятыми на изготовку стволами.