Айлок, которому хотелось есть, недоуменно поглядывал на меня, но продолжал идти. Ему труднее переносить голод чем человеку, или даже простой собаке. В жилах Айлока течет кровь береговых волков, от которых он унаследовал серебристую шерсть, устрашающие размеры и зверский аппетит. Редкий случай, я не встречал больше таких гибридов. Волки и собаки ненавидят друг друга так сильно, словно понимают, что произошли из разных миров. Айлок в особенно сложном положении – его не любят ни те, ни другие. Хорошо хоть, что собачья и волчья ненависть сочетаются с паническим страхом. А подруги моему охраннику не нужны. Увы, но он абсолютно стерилен.
Привал мы сделали лишь к ночи, когда солнце давно исчезло за горными пиками. Остановившись метрах в ста от последней дозорной башни я распаковал рюкзак и честно поделил с Айлоком вяленное мясо. С вершины башни нас разглядывали в бинокль мечники, явно недоумевая, почему я не хочу разделить с ними горячий ужин и ночлег. Мне было жаль солдат, у которых не так уж много развлечений на границе Острова. Я честно отработал бы хлеб и похлебку, спев десяток песен. А найдись у мечников вино – концерт затянулся бы до утра.
Но я вовремя опомнился.
Мечники будут рады, но если гайду Ириану взбредет вернуть меня в замок, точнее в его подземелья, то недавние собутыльники скрепя сердце свяжут меня и навьючат на дежурного грифона. А я сегодня не расположен к полетам.
Выждав, пока Айлок перемелет внушительных размеров кость, я вновь поднялся. Пес, которого поспешность стала удивлять, с минуту сидел на месте, словно ожидая, что я одумаюсь. Потом бросился вслед.
На этот раз мы шли недолго. Едва поросшие жидким леском скалы скрыли нас от дозорной башни, как я свернул с дороги. Минут через пять нашлось и неплохое место для ночлега. Раскидистый граб гарантировал защиту от возможного дождя, и, что еще важнее, от случайного дозорного на грифоне. Ириану незачем знать, что из его замка я пошел на безлюдный юг.
Пока я готовил ночлег Айлок обшарил окрестности. Вернулся он не скоро, но с добычей – молоденьким олененком. Перехватив пастью тонкую шею пес то волок его по земле, то забрасывал на спину. Но олененок сопротивлялся и после смерти, соскальзывая с гладкой шерсти.
Выслушав положенную похвалу Айлок отошел и стал чинно ждать своей доли. А если уж быть откровенным, свою долю отделил я, отдав остальное псу. Вернувшись от ручья, где мыл руки (разделку туши голыми руками чистым занятием не назовешь), я увидел, что Айлок уже заканчивает пиршество. Надо отдать ему должное – предварительно он оттащил добычу метров на десять в подветренную сторону.