Псаломщик продолжал стоять в оцепенении.
– Вон! – прошипел Геннадий и Вадим бочком-бочком засеменил прочь.
Вид у пожилого псаломщика был такой, будто он близок к умопомешательству.
Иеромонах Герман запер сейф, перекрестился перед иконой Ильи Пророка и так же быстро, как вошел, покинул храм Божий. В полной тишине на него смотрели десятки старушачьих глаз.
Ожидавшему его водителю Геннадий коротко бросил: – К университету.
Он смотрел в мутное окошко на знакомые очертания храма и думал о том, что Церковь наша, как общественная организация, давно стала невольной пособницей порока. Ну, не пособницей, конечно, однако… Скажем так, она молчаливо закрывает глаза на те беззакония, что творятся не только в миру, но и в стенах дома Божьего.
Раньше как было? Первыми ко крестоцелованию ли, к исповеди или причастию подходили мужики – по старшинству и чинам, разумеется. Потом – бабы с грудными младенцами на руках, потом бабы без оных, за ними – девки. И последними – дети.
Сейчас все поставлено с ног на голову: первыми пропускают детей, мол, у них ножки устали, да и вообще им поощрение положено за то, что они в церковь соизволили с родителями прийти. А то в другой раз их сюда не загонишь. Стоит на амвоне слащаво улыбающийся попик и заискивает перед бесстыжими отроками и отроковицами, сюсюкает с ними. А взрослые терпеливо ждут, пока батюшка с детишками натешится. Да еще и сами вперед себя малолеток проталкивают. Лишь бы не сбежали из храма до исповеди, до причастия эти оторвы бесноватые.
Ну скажите на милость, как после этого родители смогут внушить ребенку уважение к взрослым? Да ведь сам священник ставит детей выше отцов и матерей! Злейшие враги Отечества – вот кто эти попы-чадолюбцы, поелику ухитряются развращать юное поколение даже в храме!
Вот говорят: все лучшее – детям. Да с какой стати? Они заслужили это лучшее? Когда, в какие времена было видано, чтоб взрослые самую качественную пищу отдавали ребенку? Лучшее доставалось главе семьи – труженику и судье. Вот и был порядок в семьях, дети не хамили родителям, были послушными.
Может, стоит выследить какого-нибудь пацана из воскресной школы да прирезать штыкножом? И записочку соответствующую к трупику приколоть: мол, каждый сверчок – знай свой шесток…
Ну, а за детьми к святым дарам гурьбой, как за колбасой, прут бабки. По-хозяйски прут.
Мужики добровольно уступают свое право первородства, покорились и тут, в храме, как покорились в семейной жизни. Священник молчит, делает вид, что не замечает этого открытого попрания Божьего порядка. Он больше всего на свете хочет того же, чего и нехристи: жить спокойно, сытно и без проблем. Иначе эти бабки на него тысячу доносов напишут епископу. Попробуй-ка ввести в храме православное благочестие! Съедят.