– Коли! Коли! Коли! Лучники! Покажите свое умение! Кого я должен похвалить перед Тутником?
Невольный шаг назад продолжился для литовских воинов фатальным падением с крутой горки. Первые мгновения они еще пытались за что-то зацепиться, остановиться и дать отпор. Тщетно, дружный выпад копейщиков вмиг прервал жизнь самых ретивых, а последовавший злобный шелест метких стрел собрал урожай среди сомневающихся.
Забравшись в широкое кресло великого князя, Норманн неожиданно для себя задремал. Вероятнее всего сработала защитная реакция организма, снимая с человека глыбу нервного напряжения нескольких минут неравного боя. Очнулся от робкого покашливания Шушуна.
– Чем похвалишься? Ворованное добро нашел?
– Все теперь наше, и великокняжескую казну взяли! – похвастался старшина корабельщиков.
– Молодцы! Право, молодцы! Даже не верится в победу!
– Нам с вывозом добра менее чем в четыре дня не управиться.
– Я тебя понял. Собирай жену великого князя с прочими ближниками, я ухожу в Кенигсберг.
– Надолго?
– От Мемельбурга до Кенигсберга один день, там три, так что у тебя есть полная неделя.
– Еще что удумал? К тому же гроссмейстер сидит в Мариенбурге.
– Деньги, мой дорогой барон, деньги. Зачем нам тащить за собой все местное боярство с женами?
– От Мемельбурга до Мариенбурга добираться два дня. Сначала морем до Эльбурга, затем день в карете.
– Все равно неделя получается, так что у тебя достаточно времени ограбить ближайшие деревни, – отмахнулся Норманн.
– Вот что, сейчас я отправлю гонцом фон Кюстрова, он на драккаре быстро добежит.
– Будь по-твоему, и прикажи моей сотне собраться понаряднее, по их внешнему виду обо всех нас судить будут.
– Черные кирасы так и лежат ненадеванными, добавим красные бархатные плащи с высокими сапогами.
– Сапоги со складов тащили, я видел. Плащи откуда?
– Вот они, вокруг тебя висят! – Шушун указал на портьеры, которыми были завешаны неряшливые серые стены.
Сильный юго-западный ветер заставлял нервно потрескивать пузатые паруса. Караван тяжелогруженых судов выходил из Моонзунда, проходя в прямой видимости ганзейского города Гапсаль.
– Шушун! Куда это мурманы побежали? – встревоженно спросил Норманн.
– На Оденсхольм[37] пошли, со свеями хотят посчитаться.
– Чем им местные пираты не угодили?
– Принципиальная вражда. Прошлый раз, пока тебя поджидали, я с трудом удержал Ульфора от драки, – отмахнулся старшина корабельщиков.
– В чем причина обиды?
– Я же говорю, воюют на принцип. Ты переведи Оденсхольм на русский язык и все поймешь.
– Остров Одина? Это же датский бог! – воскликнул Норманн.