Вырисовывался вполне определенный сценарий. Запускаются осветительные ракеты, которые всякий раз вызывают огонь противника. Огневые точки засекаются, и начинается свистопляска. На этот раз все проходило так, как предполагалось. Только огонь открыли немецкие солдаты позади егерей. По ним.
Не успел Манфред пустить опознавательные ракеты, как Ха-Йот связался по радио с ближайшим постом, в его группе оказались один убитый и двое раненых.
В этот раз — только в этот — Хайнц даже не проверил наличие тел убитых партизан.
Когда вновь установилась тишина, коммандос поползли назад и вернулись в расположение немецких войск. Егеря шли молча. Хайнц шагал во главе, расстегнув куртку на голой груди и неся в руках оружие погибшего и раненых.
Когда прибыли на первый опорный пункт, один солдат захотел помочь раненому. Он получил удар прикладом. В полном молчании коммандос направились в лазарет. Наблюдать уход за ранеными поручили Манфреду. Хайнц отправился на КП комполка Линкмана, который располагался теперь в первом эшелоне. Значит, думал Хайнц, он в курсе дела. Войдя в палатку, откуда командовали операцией, оказавшись среди этих безупречных блестящих офицеров, Хайнц бросил на землю принесенное оружие. Воцарившееся молчание нарушил комполка:
— Браво, голубчик, русское оружие, полагаю?
— Вглядитесь лучше… это оружие, которым ваши солдаты убивают моих. Ну, посмотрите лучше. Это хорошее оружие, за которым отлично ухаживали.
— Лейтенант Прост, потрудитесь вести себя как следует и доложите по форме.
Хайнц огляделся и увидел вокруг себя лишенные сочувствия, смеющиеся румяные лица. Он небрежно застегнул куртку и щелкнул каблуками.
— Лейтенант Прост. Вернулся с патрульной службы. Убитый и двое раненых выстрелами… с немецкой стороны.
— Лейтенант, до нового приказа вы находитесь под арестом, — гаркнул Линкман. — Уведите его с моего КП и посадите на гауптвахту.
Через десять минут об этом узнали все коммандос. Ха-Йот немедленно связался с Хансом Фертером, а тот, в свою очередь, предупредил Клауса Штюмме.
Ночью у Хайнца было много посетителей, его снабдили сигаретами и бутылкой вина, выкраденной из запасов Линкмана. Манфред с помощью Ха-Йота успокаивал людей, особенно братьев Ленгсфельд.
Рано утром Штюмме явился на КП Линкмана, и после бурной дискуссии Хайнц был освобожден, но на него был отправлен рапорт по инстанции.
Коммандос похоронили молодого парня из Майнца, отказавшись от помощи других солдат. К участию в траурной церемонии был допущен только пастор.
Когда Линкман с обычной напыщенностью сел в бронемашину, она проехала всего три метра. Затем задний мост машины с нелепым грохотом целиком рухнул на дорогу.